На Ельнинской земле

«После-то я понял, что думал и рассуждал неправильно, во всяком случае упрощенно. Но уж такая у меня была в те годы непримиримость к религии, к попам, даже к их сыновьям, хотя сыновья могли быть совсем другими, чем их отцы».

Передавая движение событий, воспроизводя факты, пусть и анекдотические, М. Исаковский, как правило, не уклоняется от их оценки. Эта оценка зачастую дается с двух точек зрения: тогдашней и позднейшей — времени написания мемуаров.

Такова одна из особенностей мемуаров как разновидности литературы: факт, взгляд на него в упор и с удаления. Благодаря подобному подходу и сами факты, и человек, сообщающий о них, осмысленно вплетаются в общий процесс, получают истоки и приобретают перспективу. Не случайно среди быстро менявшихся в те годы секретарей укомов оказался невежда и бюрократ Егоров. По и оплошность М. Исаковского — редактора ельнинских «Известий», опубликовавшего письмо-сплетню, тоже не случайна. Третья неслучайность в этом ряду — прямота и откровенность, с какими мемуарист вспоминает о давних ошибках, своих и чужих. Им владеет сознание ответственности за все, к чему он был причастен, потребность выяснить и назвать причины, освежить собственную память и обогатить нынешнюю молодежь опытом предшественников, живыми историческими сведениями.

«Напоминать действительно необходимо, потому что даже мы, то есть люди моего поколения, которые видели все своими глазами, трогали своими руками, и то понемногу начинают забывать о прошлом. А о молодежи нашей и говорить нечего: у нее в большинстве случаев представление о прошлом самое туманное».

В стремлении рассеять туман М. Исаковский прибегает и к такому средству, как цитирование ельнинской газеты, перепечатка фронтовых сводок 1919—1920 годов, статей о мирных усилиях молодой Советской республики, заметок, распространяемых Российским телеграфным агентством (РОСТА), своего фельетона и стихов.

Мемуары относятся к документальной литературе. Более того, нередко сами по себе автобиографические заметки, воспоминания, дневники являются документом, пусть субъективным, нуждающимся в перепроверке, уточнениях, но все-таки документом. При этом их подлинность во многих случаях подтверждается привлечением, использованием архивных источников, эпистолярного наследия, свидетельств прессы. Одно дело пересказ, пускай и добросовестный, другое — документ, сохраняющий дух времени, неповторимую атмосферу эпохи.

«Сегодня, 8 июля, в Ельню передали из Смоленска по прямому проводу, что Красная Армия прорвала польский фронт и заняла Минск и Бобруйск.

В Смоленске вчера по поводу взятия этих городов состоялся грандиозный парад войск. В честь победы над врагом было выпущено в воздух до 100 орудийных снарядов. Состоялись многочисленные митинги, на которых приветствовали непобедимую Красную Армию».

Строгие — строже некуда — строки. А сколько в них неподдельного энтузиазма, молодого оптимизма, как сильно дыхание времени! Можно было бы, разумеется, обойтись без этих сводок (М. Исаковский пишет не военные мемуары), без статей о международном положении (М. Исаковский не занимается общеполитическими проблемами), но «Автобиографические страницы» явно проиграли бы, лишившись штрихов и красок, какие придает первоисточник, включенный в общее повествование. Это относится и к фронтовым сообщениям, и к скромной заметке «В Литературном кружке», где дается отчет об обсуждении пьесы Исаковского. Не ради самой пьесы публикуется отчет — писатель вскоре удостоверился в ее несовершенстве и просил впредь не ставить, — а очень уж любопытны тогдашние споры, представления о литературе, драме, полемика, в которой участвует также секретарь укома. М. Исаковский признается: