«На этой страшной высоте...». Собрание стихотворений

О, как слаба, о, как нежна,
О, как скучна и нежеланна
Встает прохладная весна
Из-за февральского фонтана.
И ей подчищенный тритон
Трубит заученную встречу,
Садовник — хилого предтечу —
Пестует зябнущий бутон.
И в рыжем пиджаке плебей
Стоит, нацелясь аппаратом, —
Богиня с профилем носатым
Ему позирует с аллей.
Но эта встреча не для мук…
В траве потягиваясь прелой,
Амур натягивает лук
И в землю выпускает стрелы.

«Современные записки».1938.Т.67

«Не черна моя совесть, а только мутна…»

Не черна моя совесть, а только мутна.
Целый месяц в окне не вставала луна.
В тишине, в темноте наступала весна.
И томила она, и звала у окна.

— Умирай, наступила для смерти пора.

Как туманны утра и душны вечера,
Не вздыхай, не гори, не зови, не дрожи,
Только веки сомкни, только руки сложи,

Только жить перестань… А покой недалек.

Жестяные цветы от весны на порог,
Позумент — у плеча и парча — на груди,
Только ты не вставай, только ты не гляди…
Розовая глина легка и суха,
Далеко до луны, высоко до греха.

1938. «Современные записки».1938.Т.67

«Боже мой, печалиться не надо…»

Боже мой, печалиться не надо,
Этот день — спокоен и хорош.
На дорожку маленького сада
Золотая набегает рожь.
Чайных роз измяты сердцевинки,
Лепестки, как дамские платки,
Из-за них погибнут в поединке
Вечером зелёные жуки.
На мосту почти прогнили доски,
И перила так легки, легки,
Поправляй же локоны причёски,
Становись, взлетая, на носки.
И никто, наверно, не заметил,
Как я пела, огибая дом,
И как, словно спущенные петли,
Тень моя рассыпалась дождём.
Как недолго, чувствуя тревогу,
Голос мой срывался и дрожал,
Но никто не вышел на дорогу,
На земле меня не удержал.

1935–1938

«Первая печаль в степи дорожной…»

Первая печаль в степи дорожной
Васильком далеким расцвела.
Я сорвать хотела: можно? Можно?
Но карета мимо проплыла.
И в квадратной комнатке кареты
Я рыдала, кажется, — часы,
Бледной девочкой росла за это
И ждала показанной красы:
Синих платьев бальных и душистых
Или чьих-то ангельских очей.
Только было в небе — пусто, мглисто
Всех дорожных тысячу ночей.
И так скучно было в этой ровной,
Чуть дрожащей в мареве степи,
Звезды взоров так еще — условны,
Что в слезах себя не ослепи
До поры, пока назад в карете
Ты поедешь той же колеей,
И столетний василек заметит
Твой призыв настойчивый и злой.
И к обочине стеблем змеиным
Проползет и в руку упадет:
Что так поздно?

1935–1938

«Лежи во льду, усни во льду…»