На горбатом мосту

тёмная влага на сучьях
подстриженной липы —
дерево плачет безмолвно.

* * *

сломанной ветке
вновь зеленеть по весне,
но на иных берегах.

«Я, скорее всего, просто-напросто недоустала…»

Я скорее всего просто-напросто недоустала
Для того, чтобы рухнуть без рифм и без мыслей в кровать.
Что ж, сиди и следи, как полуночи тонкое жало
Слепо шарит в груди и не может до сердца достать.

Как в пугливой тиши, набухая, срываются звуки —
Это просто за стенкой стучит водяной метроном.
Как пульсирует свет ночника от густеющей муки,
Как струится сквозняк, как беснуется снег за окном.

То ли это пурга, то ли – полузабытые числа
Бьются в тёмную память, как снежные хлопья – в стекло.
Жизнь тяжёлою каплей на кухонном кране зависла
И не может упасть, притяженью земному назло.

Троллейбус

Неизвестным безумцем когда-то
Прямо к низкому небу пришит,
Он плывёт – неуклюжий, рогатый —
И железным нутром дребезжит.

Он плывёт и вздыхает так грустно,
И дверьми так надсадно скрипит,
А в салоне просторно и пусто,
И водитель как будто бы спит.

И кондуктор слегка пьяноватый
На сиденье потёртом умолк.
Ни с кого не взимается плата,
И на кассе ржавеет замок.

Он плывёт в бесконечности зыбкой,
В безымянном маршрутном кольце
С глуповато-наивной улыбкой
На глазастом и плоском лице.

И плывут в городском междустрочье
Сквозь кирпично-асфальтовый бред
Парусов истрепавшихся клочья
И над мачтами призрачный свет.

«Когда сквозь дым и суету…»

Когда сквозь дым и суету,
Сквозь запах шашлыка и пива
Размытым берегом залива
Я безнадёжно побреду

По серому песку,
Тогда
В случайном и нестройном хоре
Я вдруг услышу голос моря —
Непостижимый, как всегда.

Прорежет воздух птичий крик,
И ветер, чешущий осоку,
Очнётся и взлетит высоко.
И запоёт иной тростник.

Иной —
о яростных мечтах,
О чёрных кораблях смолёных,
Мечах, от жажды раскалённых
И медноблещущих щитах.

О том, как, разбиваясь вдрызг
И возрождаясь без потери,
Иные волны хлещут берег
Осколками счастливых брызг.

«Воздух густ и влажно-фиолетов…»

Воздух густ и влажно-фиолетов.
Как во сне, замедленно летишь
Сквозь него, сквозь питерское лето:
Грозы – днём, а вечерами – тишь.

Чуть слышны шагов глухие всхлипы,
Да ещё, влюблённым на беду,
Страстью и тревогой дышат липы
В обморочно замершем саду.

«Князь-Владимира сын Позвизд…»