На грани безумия

На мгновение она зажмурилась и из её глаз потекли слёзы, но, чтобы я этого не видела, она снова уткнулась лицом в мои руки.

«Господи, – подумала я, сидя рядом с ней в смятении. – Почему мы так злы? Что движет нами? Какие силы заставляют нас быть такими злыми и беспощадными со своими детьми, быть жестокими друг к другу?

Почему нам так не хватает терпения, доброты? Умения выслушать и понять? Неужели в людях уже не осталось ничего, что питает в человеке самые светлые чувства, чувства любви?»

– Я обещаю, я ничего не скажу, – гладя её по мягким шелковистым косичкам, сказала я, чувствуя, как сильная человеческая боль пронизывает меня от горькой правды осознания того, что я не в силах что-либо сделать и хоть чем-то помочь.

– Спасибо, – снова подняв на меня глаза, полные уже лёгкого просветления, прошептала она.

В последнее время я начала замечать, что Алика привязывается ко мне с каждым разом всё больше и больше. На её лице то и дело появлялась улыбка, если я начинала шутить по какому-либо поводу, иногда она даже заливалась детским озорным, как журчащий ручеёк, смехом. В этот момент казалось, что всё было хорошо и безмятежно.

Но это продолжалось до тех пор, пока…

Однажды к нам после урока зашла директриса. Она сделала нам некоторые сообщения о предстоящей комиссии, которая должна наведаться к нам на следующей неделе. Она пояснила нам как нужно себя при этом вести. А именно: как быть одетыми, что дети должны быть обязательно в парадной форме; мальчики в белых рубашках и с накрахмаленными воротничками. Девочки же – в чистых манжетах и в белых фартуках. Таким образом, её наставления заняли около получаса нашего времени. После этого мы были вынуждены остаться после уроков, чтобы записать домашнее задание, которое я была вынуждена наспех нацарапать мелом на доске, чтобы не задерживать больше детей. В это время с грохотом неожиданно распахнулась дверь, и в классную ворвалась мать Алики.

Её лицо было полно дикого и непонятного мне лихорадочного возбуждения и негодования.

– Что это значит? Почему она до сих пор в школе? Это вы её задерживаете, да?

И, подойдя к парте Алики, она начала нервно и быстро собирать принадлежности девочки в портфель. Я попыталась что-то сказать ей в ответ, но она, казалось, совсем не слышала меня.

– Я что тебе сказала, а? Чтобы ты после школы, не задерживаясь, сразу шла домой. А ты что делаешь? Я смотрю, ты совсем от рук отбилась? Ты меня не слушаешься, да? Или ты не хочешь идти домой? Говори мне, ты не хочешь идти домой? Не хочешь? Это так? – Женщина занесла руку над девочкой и хотела уже её ударить, но я, стремительно ринувшись к ним, в последнюю минуту перехватила её руку и уберегла девочку от нависшего над ней удара.

– Не смейте! – сказала я, с жёсткостью глядя на женщину.

– Что? Да кто вы такая? И вы ещё будете мне указывать, что делать с собственным ребёнком?

Женщина снова со свирепым взглядом в глазах хотела вцепиться в девочку, но я преградила ей путь.

– Нет. Вы не смеете бить ребёнка, – сказала я. – Мы задержались не по своей воле, нас задержали в связи со школьной проверкой. Так нельзя. Битьём вы ничего не добьётесь. Это жестоко!

В это время в класс ворвался мужчина, невысокий, коренастый, с чёрной копной коротких волос; с лихорадочно бегающими глазами. Его лицо всё пылало, было видно, что он чем-то сильно взволнован.

– Ах, вот вы где? – воскликнул он и ринулся к матери Алики.

– Ты что себе позволяешь? – закричал он, уставившись злобно на неё. – Пока меня нет дома, ты избиваешь нашу дочь до посинения? Ты что, совсем обезумела?

Мать Алики попятилась назад.

– Нет… я… Я ничего не делала. Я только хотела…

Но он продолжал:

– Ты думаешь, что люди мне ничего не расскажут о том, как ты издеваешься над ней?

При этом он схватил её грубо за руку, так, что её пальцы побелели, и она хрипло взмолилась:

– Я ничего… не делала…

– Прошу вас, прекратите! Это не место для выяснения отношений, – вмешалась я, желая остановить всё это.

Тут мужчина неожиданно уставился на меня. С минуту он рассматривал меня с ног до головы, так, что я почувствовала себя неловко, после чего он сказал:

– А вы, я так понимаю, и есть та самая учительница? Хм… А люди правы.

– Простите, вы о чём? – переспросила я.

– Ну, то, что вы… природа действительно не поскупилась на краски для вас.

– Что? – не понимая, о чём он говорит, спросила я.

Тут мать Алики неожиданно кинулась на мужчину с кулаками и передо мной снова разыгралась жуткая картина.

– Ах ты… Ты дьявол! Неуёмный дьявол! Ты опять взялся за старое! Всё никак не угомонишься, как только увидишь хорошенькое лицо… – процедила она сквозь зубы, пытаясь нанести ему несколько ударов, которые он с небрежностью и лёгкостью миновал, словно это происходило не впервые. Наконец он, словно развлекаясь её жестокостью, снова схватил её за руку, грубо заломив её за спину.

– Прекрати. Я сказал, прекрати! – сквозь зубы, наклонившись над ней, процедил он. Затем, угомонив женщину, он, всё еще пылая, как в жару, жёстко сказал:

– Быстро домой! Там я с тобой ещё разберусь!