На грани безумия

Среди всех детей в классе была одна ученица, которая невольно привлекла моё внимание. Её большие светлые глаза, мягкие шелковистые русые волосы, заплетенные в небрежные косички и тоненькая хрупкая фигура производили впечатление беззащитной и испуганной девочки. Мне хотелось хоть как-то помочь ей, поддержать и приободрить её. Ещё в самом начале меня насторожило в ней то, что она всего боится. Она вздрагивала при одном упоминании её имени на уроке, а при неожиданном крике или звуке случайно упавшего на пол предмета она растерянно оглядывалась по сторонам, словно загнанный в клетку зверёк. Но при этом она стоически терпела нападки и издевательства по отношению к ней со стороны одноклассников, которые довольно часто показывали ей язык, дёргали за косички и прятали её портфель под партой, крича её вслед:

– Ненормальная… дочь сумасшедшей! Твою мать выпустили из психической больницы!

Мне не раз приходилось делать детям строгие замечания по поводу их поведения в попытках образумить их. Но позже я поняла причину столь странного поведения детей.

Однажды за девочкой в школу пришла её мать. Увидев женщину в первый раз, я даже смутилась и оторопела. Передо мной предстала рослая крепкая женщина с грубыми, я бы даже сказала, чопорными чертами лица. Большие выпуклые глаза, взгляд которых постоянно бегал, не задерживаясь подолгу на чём-то одном, было в этих глазах что-то пугающее, отталкивающее. Из-под заросших чёрных бровей глаза казались ещё более злыми и дикими.

Всклокоченные неухоженные волосы были небрежно уложены в хвост. Помятая, грязная одежда при всей громоздкой фигуре сидела на женщине, как мешковина. Ко всему этому, когда женщина заговорила со мной, я поняла, что она малограмотна; слова её путались, она говорила отрывисто, резко и не всегда понятно.

– Как она учится? – спросила меня женщина. Её руки в этот момент без конца что-то искали на своей одежде, то пуговицы, то карманы. Я сообщила ей, что девочка в целом учится неплохо, но если позаниматься дополнительно, то можно добиться ещё большего успеха. Она, тут же дико уставившись на девочку, пробуравила её жестоким взглядом. После чего у девочки от волнения начали трястись губы и руки, казалось, что она вот-вот расплачется, хотя я не понимала причину столь странного поведения. Ведь я как учитель должна давать родителям советы по закреплению и усовершенствованию учебного материала детьми, нацеливая их на более успешный результат в учебной деятельности. Но мама этой девочки восприняла всё по-иному. Похоже, она тут же сделала вывод, что её ребёнок отстаёт во всём и сразу, несмотря на то, что мои пожелания были не значительными, так как в основном девочка справлялась с учебной программой.

– Собирайся, Алика. Дома разберёмся, – крикнув на девочку, сказала женщина. – Чего она ещё не понимает? – обратившись ко мне, спросила она.

– Алика справляется со всей программой, но она очень смышленая девочка и при хорошем раскладе может быть одной из лучших учениц в классе, – сказала я.

Девочка, которую мне всегда хотелось защитить от нападок детей, теперь, как выяснялось, нуждалась в защите от собственной матери.

Спустя несколько дней, во время урока, я, проходя мимо парты, где сидела Алика, невольно бросила на неё взгляд и заметила, что она неловко прикрывает свою шею воротничком школьной блузки и робко прячет лицо и руки. Присмотревшись к её странному поведению, я вдруг увидела то, что заставило меня содрогнуться. На её бледной щеке виднелся синяк, но побои были не только на лице, они были на шее в виде синеватых кругов и в виде припухлостей на локтях, а в некоторых местах была разодрана кожа, в основном на руках, между пальцами.

Заметив мой пристальный взгляд, Алика снова попыталась от неловкости прикрыть свою шею и руки. Я попросила девочку задержаться после уроков.

Когда все дети разошлись по домам, я подошла к ней и, осторожно беря её за руку, спросила:

– Алика, откуда у тебя эти синяки на лице, на шее?

Она, покраснев, опустила глаза и, пряча от меня лицо, молчала.

– Не хочешь говорить? – заметила спокойно я, насколько только это было возможно. – В таком случае… мне придётся поговорить с твоими родителями, – сказала я после некоторого молчания.

На что она, тут же схватив меня за руку, судорожно и быстро заговорила:

– Пожалуйста. Умоляю, вас… не говорите ничего маме… Иначе она… Она убьёт меня…

– Так это твоя мама? Но за что?

Я не понимала, вернее, в моей голове никак не укладывалось, как вообще возможно так жестоко относиться к ребёнку. Девочка запинаясь, забормотала:

– Она попросила меня принести ей её любимую вазу, но из-за неловкости моих рук, ваза упала на пол и разбилась вдребезги. Тогда… она…

Девочка начала всхлипывать, казалось, ещё немного, и она расплачется. Я бережно прижала её к себе и заботливо погладила по голове. На мгновение она подняла голову и посмотрела на меня сквозь слёзы.

– Вы… ведь ничего не скажете ей, правда? Ни ей, ни папе? Иначе… она… Она бьёт меня больно-пребольно.