На грани доверия. Книга третья

А вокруг ни души. Поздно, уже очень поздно. И фонарь, который только что горел рядом, вдруг погас.

В следующий момент Вика почувствовала, как её ударили по лицу наотмашь. От удара она упала на землю, чувствуя боль в копчике, а ещё в ноге, потому что сломался каблук. Несколько секунд она попыталась понять, что произошло. А нападавший, тем временем, скверно выругался и рванул на Виктории пальто, которое затрещало по швам. Виктории удалось оцарапать ему щёку, это привело его в настоящую ярость. Он ещё раз ударил Вику по лицу, по которому от страха и боли потекли слёзы. Стал расстёгивать на себе джинсы. Вика воспользовалась моментом и нашла в себе силы спихнуть его с себя, ударила по затылку. Она попыталась подняться на ноги, но сломанный каблук предательски сделал ей подножку. Однако, кое-как удержав равновесие, она всё-таки встала, в следующий момент нападавший тоже поднялся с колен, попытался схватить её за руку, но промахнулся, зато Виктория не промахнулась — попала ему ногой в пах. Он взвыл от боли и согнулся пополам, тем самым невольно давая возможность ей сбежать. Она осознала, что несколько минут у неё есть…

Хромая, Вика выбежала со двора, попыталась поймать машину, но многие пролетали мимо, вид у неё был отпугивающий — грязное и порванное пальто, каблук на сапоге сломан. Наконец, возле Виктории остановились Жигули, из автомобиля вышла женщина спортивного вида:

— Что случилось?»

Глава 44

Всё утро Владимир Григорьевич пытался дозвониться до внука, надеясь, что Вилли одумается и даст им возможность поговорить, хоть как-то объясниться. Но внук упорно не брал трубку.

Фертовский-старший кое-как позавтракал — аппетита совершенно не было, да и Маша не вышла к завтраку, ссылаясь на недомогание, опять мучилась головной болью и бессонницей. Она поцеловала мужа, несколько раз извинилась и осталась в спальне. Елена Степановна убрала со стола.

— Владимир Григорьевич, что-то случилось? — как бы между делом спросила она.

— С чего ты взяла, Степановна? — он вскинулся.

— Вы ещё вчера были не в себе, а сегодня всё утро упорно пытаетесь кому-то дозвониться.

— Степановна, с какого момента ты у нас стала шпионкой? — пошутил он.

— Простите, вы правы — я лезу не в своё дело. Этого больше не повторится, — она с подносом посуды направилась к выходу.

— Не обижайся, моя старушка, я и, правда, расстроен, — сказал ей вслед Фертовский-старший. Она остановилась. Но дальше спрашивать не стала, ждала. — Всё дело в Володе. Мы, можно сказать, поссорились, — вздохнув, пояснил он. — Мальчик затаил на меня обиду. Я пытаюсь дозвониться на него, но он не берёт трубку, — опять вздохнул.

— Он был вчера здесь, — доложила экономка.

— Да? — удивился хозяин. — А мне ничего не сказал.

— Долго был, — добавила она.

— Наверное, ждал меня, — предположил Владимир Григорьевич, — не дождался и поехал встречать к университету.

— Может быть, — Степановна вышла из столовой. Фертовский-старший ещё раз набрал номер телефона внука — тщетно, ответа не было. Он посмотрел на часы, охнул, засобирался на лекции, сегодня тяжёлый день, занятий очень много.

После трёх контрольных, двух лекций и двух семинаров, Владимир Григорьевич почувствовал себя плохо — сильно разболелась голова, давило в затылке, изнутри как будто шёл жар. Он выпил таблетку, снижающую давление, но облегчения не почувствовал. С трудом добрался до дома, вошёл в спальню, кое-как сдёрнул с себя галстук, стал стягивать костюм. В этот момент вошла Маша. Посмотрела на супруга.

— Володенька, милый, тебе нехорошо? Что болит? — подскочила к нему.

— Сильно болит голова, Маша, ощутимо подташнивает и будто жжёт изнутри, — признался он, — я думаю, что поднялось давление. Таблетку пил ещё в университете, но не помогло.

— Володя, Боже мой, я вызову скорую, — Маша взяла в руки телефон, — ложись в постель, тебе нужен покой.

— Не надо пока скорую, Машенька, если сможет Казимир Львович, пусть приедет он. Позвони ему, пожалуйста, — попросил Владимир Григорьевич. Она кивнула, стала набирать номер семейного врача. Казимир Львович пообещал приехать как можно скорее, сам же рекомендовал Маше задёрнуть шторы в спальне, приоткрыть окно, дав приток свежему воздуху. Супругу накапать успокоительного, а его икроножные мышцы согреть горчичниками. Маша выполнила все рекомендации доктора и не забыла позвонить Николя, хотя муж и возражал.

Спустя полчаса врач вышел из спальни.

— Ну что, Казимир Львович? — Маша не находила себе места.

— Гипертонический криз, очень высокое давление, — он посмотрел на часы. — Я сделал укол, сейчас немного подождём, померим ещё раз. Но мне не нравится и его сердце. Маша, один инфаркт уже был. Я настаиваю на госпитализации и полном обследовании. Не хочу тебя пугать, но… — он замолчал.

— Но? — тревожно переспросила Маша.

— Возраст-возраст, сердце изношено. Володя всё ещё работает? Пора отдыхать. А тебе его уговорить оставить работу. Если хочет жить дольше. И никаких волнений. Он нервничал в эти дни?

Маша не успела ответить.

— Нервничал, — вместо неё ответила появившаяся в коридоре Степановна. Маша тревожно посмотрела на экономку.