На грани доверия. Книга третья

— Вот вам результат — волнения плюс переутомление на работе. Да ещё сердце больное. Ещё раз настоятельно рекомендую госпитализацию.

— Хорошо, Казимир Львович, скоро подъедет Николенька, мы вдвоём убедим Володю о необходимости обследования и госпитализации, — кивнула Маша.

— Надеюсь на это, — строго сказал доктор и ушёл к больному. После повторного замера давление снизилось до безопасной отметки. Врач откланялся, попросив держать его в курсе и позвонить сразу, как они примут решение об обследовании.

— Степановна, что ты такое говорила про нервы у Володи? — спросила Маша, как только врач уехал, — она нашла Степановну на кухне.

— Я не стала тревожить тебя утром, Машенька, но Владимир Григорьевич вчера с внуком, как бы это сказать, поссорились, — она стала загружать посудомоечную машину.

— Откуда ты знаешь? — удивилась Маша.

— Хозяин мне сам сказал сегодня утром, он пытался дозвониться до внука, но тот так и не взял трубку. Это обстоятельство его весьма огорчило.

— Понятно, Володя души в нём не чает, — Маша закрыла лицо руками, потёрла веки, — что же в таком случае, между ними произошло? Он ничего не рассказал?

— Нет, ничего, — покачала головой экономка, — но мне кажется, дело серьёзное. Судя по состоянию хозяина и его упорным попыткам дозвониться до внука, это была не просто ссора, а разлад, самый настоящий. Кажется, звонок в дверь, — она прислушалась.

— Я сама открою, Степановна, наверное, это Николенька приехал, — сказала Маша и направилась в коридор.

— Что с отцом? Врач был? — Николя влетел в дом на всех парах. На ходу скинул обувь, куртку.

— Высокое давление, но сейчас уже сбили, — поторопилась его успокоить Маша.

— Он в спальне? Мне туда можно? — спросил Николай.

— Можно, проходи.

Николай тихо вошёл в спальню, отец лежал на кровати, укутан одеялом до самого подбородка. На щеках румянец неровными пятнами, глаза открыты.

— Папа, — позвал Николай, — я тут.

— Привет, сынок, — слабо улыбнулся Фертовский-старший, — иди поближе. Ну что, испугался за своего старика?

— Есть немного, — Николай сел на стул, который взял у стены, — ты как?

— Да нормально в целом. Немножко прихватило, но уже отпускает. Будем живы.

— Что сказал доктор?

— Настоятельно рекомендовал лечь в клинику обследоваться, — вместо мужа сказала Маша.

— Сердечко, говорит, барахлит. Мотор мой немножко сбоит, сынок, — смущённо сказал Владимир Григорьевич, — я-то всё думаю, что я молодой. А годы идут только на плюс.

— Папа, они у всех идут на плюс, — покачал головой Николай, — давай на этот раз послушаем врача и в клинику? Не будешь упрямиться?

— Не буду, Коля, наверное, пришло время.

Глава 45

— Это что ещё за новости? — в палату, громко стуча каблуками, вошла Фаина Витальевна, бросила сумку на тумбочку, села на стул.

— Привет, мама, — Дима не спеша сел в кровати, сегодня было полегче. Завтра обещали выписать из клиники домой. Хотя гипс теперь будет долго, да рёбро срастётся не сразу. Однако дома всегда лучше.

— Я тебя спрашиваю, по какой причине, ты сказал такое Мишель? Девочка примчалась ко мне вся в рыданиях. Что за чушь про отмену свадьбы? Дмитрий, это такой розыгрыш?

— Нет, это не розыгрыш, — он посмотрел матери прямо в глаза. Севка предупреждал, что мать будет в ярости, но это только начало, она не знает главного.

— Ты с ума сошёл? Отвечай немедленно! — потребовала она.

— Отвечать немедленно — что? Что я с ума сошёл? — Дима вдруг почувствовал такое спокойствие, такую уверенность, что сам себе поразился. Хватит уже жить чужим умом, чужими желаниями, чаяниями. Это его жизнь, его судьба и его ответственность, прежде всего, перед самим собой.

— Почему ты решил отменить свадьбу? — произнесла по слогам Фаина Витальевна. Ей безумно хотелось немедленно выпустить пар, но она понимала, что если это сделает сейчас, то ничего не узнает о планах сына. Он просто замкнётся.

— Потому что я не люблю Мишель, — пожал плечами Дима.

— Не любишь? Что это значит?

— Мама, тебе объяснить, что значит, когда не любишь человека? — Дима передвинулся, поменяв позу.

— Прекрати поясничать, — она повысила голос, — ты прекрасно знаешь, о чём я.

— Я повторяю тебе, что не люблю Мишель и не хочу на ней жениться. Я так и сказал ей об этом.

— Ты не понимаешь, что это хамство?

— Может быть и хамство, но я хотел быть честным, — Дима стала тереть кисть руки, на которой был гипс, пальцы на ней периодически немели.

— Кому нужна твоя честность?

— Мне, мама, мне нужна моя честность, — ответил он.

— Это глупость, — Фаина Витальевна вскочила, — я не позволю из-за твоей выходки рухнуть всем нашим планам. Этот брак выгоден нашему бизнесу, ты прекрасно знаешь.

— Мама, но не всё в жизни подчинено материальному достатку. Ты хочешь сделать меня жертвой своего бизнеса?

— Нашего бизнеса, нашего, детка, — она стала ходить по палате, — ты забыл, видимо, всё, что ты имеешь, — благодаря этому самому успешному бизнесу. Твоя учёба, твои развлечения, прихоти, поездки, отдых, комфорт, твой образ жизни в целом.