На грани искушения

Нужно было что-то изменить. Проблема в том, что, по сути, Джозеф позволил администрации замка и прессе управлять его личной жизнью.

Мысль казалась такой ясной и простой! Его научили тому, что он должен быть человеком достойным своего положения в обществе. Джозеф согласился лишь с одним пунктом — он никогда не опозорит Корону. Правда, если не сможет защитить любимую женщину, опозорит себя.

А бороться, чтобы изменить эти правила — значит бороться за нее. За Роуэн.

В конце недели, в пятницу вечером, Джозеф с сыновьями запланировали посмотреть фильм. Король не потрудился переодеться после работы, просто направился прямо в их маленький кинотеатр.

Лиам и Аксель смеялись над мультфильмом, который смотрели, пока ждали отца.

Джозеф задумчиво посмотрел на своих уже таких взрослых мальчиков и спросил:

— Кто-нибудь из вас когда-нибудь думал, как вы отнесетесь к тому, что я состою в отношениях?

Удивленные сыновья взглянули на него.

— Ты не такой уж старый, папа. И должен хотеть других отношений, — ответил удивленный Лиам.

— Знаю, но, если я вступлю в другие отношения, это значительно изменит ситуацию здесь.

Лиам пожал плечами:

— Мы с Акселем взрослые люди и во многом сами по себе. Для нас это не будет иметь большого значения.

— Еще я хочу изменить принципы работы со средствами массовой информации. Я работаю над планом, который пусть и не ограничит их доступ, зато избавит нас от некоторых критических замечаний. Возможно, также мне придется перестроить администрацию замка.

Аксель рассмеялся.

— Что? Ты хочешь пойти войной на старину Арта?

Джозеф улыбнулся.

— Думаю, если мы перестанем реагировать на критику СМИ и запретим администрации потворствовать им, они потеряют часть своей власти.

Лиам задумался.

— Никогда не рассматривал с подобной точки зрения. В самом деле, мы как бы сами вручаем им власть, реагируем, когда они указывают на то, что считают недостатками.

— Никто не говорит, что будет легко, — продолжал Джозеф. — Они станут сопротивляться, давить на нас, но думаю, если мы перестанем реагировать и пригрозим лишить их доступа к информации, когда они переступают границы личного пространства, сможем приручить этого тигра.

— Это было бы здорово, — согласился Лиам.

— Ты сделаешь это, чтобы проложить путь для ваших отношений? — Аксель бросил в рот горсть попкорна.

Джозеф не ушел от ответа.

— Возможно.

— Да ладно, папа. — Аксель рассмеялся. — У тебя сложились отношения.

Лиам бросил на отца вопросительный взгляд.

— Правда?

Аксель засмеялся:

— А ты не заметил в нем перемен за последние несколько недель? Помнишь, он общался с пиарщицей? Роуэн?

Лиам ухмыльнулся:

— Серьезно, пап? Она?

— Да уж, горячая штучка, вот кто она такая, — заявил Аксель. — И при этом невероятно умная.

Джозеф зажмурился, не зная, смущаться ему или отругать сыновей за то, что говорят так, будто его нет в комнате.

— Итак, — спросил Аксель, — ты собираешься ехать за ней?

— За ней? — Лиам нахмурился. — Она что, ушла?

Аксель фыркнул.

— Лиам, ты должен быть в курсе всего, иначе, когда станешь королем, администрация замка будет топтаться по тебе. — Он взглянул на отца: — Если, конечно, мы не демонтируем ее.

— Да, это у меня в планах, — усмехнулся Джозеф. — Лиам, у тебя есть время научиться быть наблюдательным.

Он повернулся к Акселю:

— А ты узнал о чем-то между мной и Роуэн только потому, что работал с ней.

И король направился к двери.

— Я еду за ней.

Больше недели Роуэн провела на Манхэттене, подбирая помещение для офиса своей пиар-фирмы, прежде чем поехать в Западную Вирджинию. Ей понадобилось некоторое время, чтобы преодолеть страдания от потери Джозефа. Сердце все еще болело, но она достаточно пришла в себя, чтобы наконец вернуться домой.

Маленький городок, расположенный в густом зеленом лесу, не изменился за восемь лет. Она припарковала арендованный автомобиль на подъездной дорожке, ведущей к дому из красного кирпича с гаражом на две машины — дому своих родителей.

Дверь гаража внезапно открылась. Ее мама — невысокая женщина с седеющими рыжими волосами — выбежала с радостным возгласом:

— Роуэн! О боже мой! Ты приехала!

Она так крепко прижала к себе дочь, что Роуэн уронила сумку и рассмеялась.

— Мы же виделись этой весной.

Мама отстранилась, изучая ее лицо.

— Да, конечно. Но ты здесь! Ты дома!

— Для совершенно особого события, — улыбнулась Роуэн.

Мама, прижав палец к губам, попросила ее понизить голос.

— Он пока не знает о вечеринке.

— А еще он теряет слух, — со смехом напомнила Роуэн. — И не услышит нас.

— Кто не услышит? — Отец Роуэн вышел из гаража и крепко обнял дочь и поцеловал в щеку, прежде чем отпустить.

— Давно ты вернулась из Европы?

— Около недели. — Роуэн старалась, чтобы ее голос звучал легко и жизнерадостно.

Она огляделась вокруг, ожидая, что эмоции от прошлого унижения овладеют ею, но ничего не произошло. Она увидела тихую улицу родного города и ряды уютных домов. Некоторые были кирпичными, некоторые выкрашены в разные цвета. Все дворы аккуратны, с цветниками.