На грани полуночи (ЛП)

– Шон считает, что я сопливый болван. Мы же не говорим о спасении заложников или о спуске с вертолета по веревке! Мы просто хотим выяснить у толстозадого профессора Бека, что Кев делал в «Колфаксе»! Я был лучшим на уроках этого типа. Я знаю, как он любит, когда ему целуют зад. Что плохого может случиться, если я упомяну при нем этот «Полуночный проект»?

Кон фыркнул:

– И как ты предлагаешь объяснить свое любопытство?

– Я мог бы сказать, что нашел исследовательские записи Кева, – сымпровизировал Майлс. – Или что решил продолжить его работу над диссертацией.

– Вчера двухсотпятидесятифунтовая горилла тыкала острым ножом под ухом подружки Шона и задавала вопросы, очень тесно связанные с теми, что ты предлагаешь задать Беку, – заметил Кон. – Выясни, кто продал здание. Вот и все. Возьмись за это со всей серьезностью, слышишь меня?

Майлс шумно выдохнул:

– Конечно, я тебя слышу. Я слышу, что вы все думаете, будто я чертов младенец. И я сыт этим по горло.

– Ничего подобного мы не думаем, и мне жаль, что ты так считаешь. – Голос Кона был спокойным и ровным. – Как продвигается другой проект?

– Хорошо, – угрюмо ответил Майлс. – Джареду не терпится повидаться с Миной, но она хочет узнать его получше, прежде чем рискнет встретиться лицом к лицу. Она осторожна, поскольку уже имеет печальный опыт. Пугливая лань и все такое. Я отправил тебе по электронке стенограмму ночной переписки. Уже видел?

– Нет. Я всю ночь был у Дэви, мы работали над другой проблемой.

Майлс чуть не фыркнул. Типичный Макклауд: к расследованию убийства собственного брата относится как к «другой проблеме».

– Мне пора идти, Майлс, – сказал Коннор. – Будь осторожен, ладно?

– Что толку мне беспокоиться? – с горечью спросил Майлс. – Мне все равно никогда ни в чем не позволяют участвовать, – и тут же повесил трубку.

– Ничего себе, а ты сегодня не в духе.

Он резко обернулся, чуть не подпрыгнув от неожиданности. К двери прислонилась Синди. Невероятно сексуальная в обрезанных джинсах, демонстрирующих бесконечные просторы ее загорелых бедер, в розовом топике на бретельках, который подчеркивал ее заостренные небольшие груди. Распущенные волосы блестели, спадая вниз по спине.

У Майлса пересохло во рту.

– Ты можешь хоть раз в жизни постучать?

– Я бы так и сделала, но дверь была открыта, – ответила она. – Твоя мама сказала нам спуститься вниз. Ты должен просветить ее, что я тут теперь в немилости. Она, похоже, все еще думает, что мы с тобой хорошие приятели.

Из-за ее спины выглянул долговязый парень с вьющимися темными волосами и огромными черными глазами.

– Это Хавьер, – представила его Синди, потянув за собой внутрь.

– Ах, да. – Дерьмо. Майлс был так взвинчен, споря с Коннором, что совсем забыл о том, как поддался вчера на запугивания Синди. Майлс махнул им, чтобы входили, и кисло проговорил: – Садитесь. Сейчас установлю аппаратуру.

– Вы, э-э, подрались, что ли? – спросил Хавьер.

Майлс прикоснулся к больному распухшему носу, из-за которого теперь выглядел настоящим страшилищем. Потом порылся в своем оборудовании, собирая кабели, микрофоны, разъемы, цифровую аудиоленту.

– Можно и так сказать, – пробормотал он.

– Учитывая, как сильно ты был расстроен, могу предположить, что говорил ты с Макклаудом? – спросила Синди.

Майлс застыл.

– Сколько ты слышала?

– Достаточно, чтобы заинтересоваться, зачем Макклаудам информация от старой жирной свиньи вроде профессора Бека, – ответила Синди.

Майлс мысленно застонал.

– Может, закроем тему?

– Конечно, как хочешь, – пробормотала она. – Давайте тогда начнем. Доставай свой саксофон, Хавьер, и разогрей язык, пока Майлс все подготавливает.

Запись прошла гладко. Майлсу пришлось признать, что парень хорош. Синди прошлась с ним по мажорным и минорным гаммам, а затем он сыграл мелодии, которые предполагалось знать всем претендентам. В конце Хавьер сыграл импровизацию – тридцатидвухтактовый блюз. Меньше чем через час Майлс написал имя и номер Хавьера на хорошем демо-CD и вручил его парнишке.

– Удачи. Надеюсь, у тебя все получится.

Хавьер засунул диск в чехол из-под саксофона и сверкнул улыбкой, показав крупные белые передние зубы.

– Спасибо! – Он бросился к Синди и обнял ее. – Я пойду и прямо сейчас отнесу это на почту.

– У тебя есть деньги на почтовые расходы? – крикнула она ему вслед.

Хавьер закатил глаза:

– Еще бы. Увидимся в лагере!

Послышался глухой стук кроссовок парня, когда он поднимался вверх по лестнице. Майлс взглянул на Синди и отвел глаза – не мог смотреть на эту улыбку.

– Спасибо за все, – поблагодарила она. – Он действительно заслуживает этой стипендии. Было так мило с твоей стороны помочь.

Майлс пожал плечами:

– Ничего особенного. Эм-м, Син? У меня перед додзё дел по горло, так что…

– Так что иди вилять своим кроличьим хвостиком перед чьим-то другим носом?

Он поморщился. Синди не двинулась с места.

– Я осмотрелась, но не увидела «форда» твоей мамы, – сказала она. – Думала, она отдала его тебе.

– Я, э-э, одолжил его Кире на несколько дней. Ну, знаешь, одна из бэк-вокалисток «Безоаров»? Которая вся в пирсинге?

Синди выглядела озадаченной, ее глаза сузились.