На грани полуночи (ЛП)

Обернув его пальцы вокруг одного из бантиков на своем топе, Синди улыбнулась загадочной, опасной, дико сексуальной улыбкой, которую Майлс видел в своих самых горячих снах. Затем сжала его пальцы и потянула, пока узел не развязался. Бретельки упали, ткань задержалась на сосках. Синди повела плечами, посылая изящную дрожь по тонкому телу, и топ полностью скатился на живот, обнажив грудь.

Они были именно такими, как он себе представлял. Нет, лучше. Кремовые треугольники мягкой незагорелой кожи, отличающиеся от шеи и плеч, покрытых темными веснушками. Майлс замер, пораженно глядя на нее. Она была так чертовски красива.

– Прикоснись к ним, – предложила Синди.

Он покачал головой, все тело было в состоянии готовности, в горле что-то сжалось, глаза жгло. Под тяжестью ее извивающейся задницы он был на грани того, чтобы кончить в штаны. Но Синди не собиралась принимать отказ. Она схватила его за руку и прижала ладонь к своей груди.

Майлс ахнул. Такая мягкая, влажная кожа. Такая бледная. Тугой бутон соска щекотал ладонь. Аромат кружил ему голову.

Синди обняла его за шею и притянула к себе. Майлс прижал ее еще ближе и спрятал лицо у нее на груди, потираясь щекой. Целуя, облизывая. Он так давно об этом мечтал, хоть и чувствовал, будто грудь пронзает раскаленное лезвие.

Рано или поздно это бы его погубило. Скорее всего рано. А может, даже мгновенно. Ни опыта, ни техники у Майлса не было, но Синди, похоже, все равно нравилось. Лицо ее порозовело, и она в настойчивом, мучительном ритме прижималась промежностью к его эрекции. Затем застыла, всхлипнула, вздрогнув всем телом, и упала ему на плечо. Майлс прижался к ней, запоминая вкус ее пота, на будущее. Когда она снова пошлет его куда подальше.

Из глубин его гнева и печали возник вопрос.

– Почему ты это делаешь? – спросил Майлс и не смог справиться с дрожью в голосе.

Синди подняла голову. Ее глаза сияли от возбуждения.

– А почему нет? Я ничего не теряю. И мне не нужно волноваться о том, что нашей дружбе придет конец, верно? Ее уже нет. Так почему бы не приласкать друг друга?

Он столкнул ее с колен. Синди встала, демонстрируя свое тело.

– Итак, Майлс? – дразнила она. – Собираешься ли ты заняться со мной неприличными вещами? Я вся горю. Было бы жестоко прогнать меня и не трахнуть.

– Убирайся, Син. – Голос Майлса дрожал все сильнее.

– Я могла бы сесть прямо здесь. – Синди взгромоздилась на стол и раздвинула бедра, чтобы он смог увидеть проблеск кружев. – Стол нужной высоты. Или мы могли бы заняться этим на стуле. Я люблю играть в лошадки. Или я могла бы прислониться к стене и выпятить задницу, вот так. – Она повернулась и продемонстрировала.

Майлс покачал головой. Она смеялась над ним.

– Лжец. Разве тебе не хочется взглянуть на мою бразильскую стрижку [48]? Я попросила девушку выбрить мне волосы на киске в виде сердечка. Хочешь увидеть? – Она положила руки на пояс.

– Пошла вон! – рявкнул Майлс, вскакивая на ноги.

– Сначала взгляну на тебя. – Синди схватилась за пояс его спортивных штанов и дернула вниз. Тут же, покачиваясь, на волю выскочил его член.

Синди поджала губы, тихо присвистнув.

– Ого! И все эти годы ты прятал эту огромную крутую штуковину у себя в джинсах?

Ее рука легла на член и погладила. Майлс попытался вдохнуть воздух в сокращающиеся легкие.

– Я сказал тебе не шутить со мной…

– А кто шутит? – Она опустилась на колени и взяла его в рот. Майлс прерывисто вздохнул и совсем прекратил дышать.

Долго он не продержался. Парочка мучительных поглаживаний, парочка дразнящих вращений языком, и произошел оползень, землетрясение, катастрофический взрыв, бьющий струями расплавленной лавы. Он был поражен, осознав, что все еще стоит на ногах.

Синди вытирала рот, глядя вверх. Вид у нее был удивленный.

– М-м, ничего себе, – прошептала она. – Это было похоже на взрыв.

Майлс рывком натянул штаны и уставился в сторону.

– Ты девственник, да? – спросила она. – Мне всегда было любопытно.

Ну конечно. Как будто он мог ей в этом признаться. Он знал, как все будет. Она бы вся распереживалась из-за бедного сексуально неудовлетворенного Майлса и попыталась бы, из сестринского сострадания, уложить его в постель с одной из своих распутных подружек. С любой, готовой трахнуться из жалости.

У него защипало в глазах.

– Мне не нужна твоя жалость. Просто оставь меня в покое, ладно?

Синди поднялась на ноги.

– Я тебя не жалею. Ты не заслуживаешь жалости. Не думай, что я сделала это ради тебя. Ты этого не заслуживаешь, мерзкий болван.

– Тогда зачем? – спросил он, уже зная, что ответ ему не понравится.

От беспечного пожатия плеч груди Синди мягко всколыхнулись.

– Потому что мне так захотелось. Ты же знаешь, какая я эгоистичная сука. Успехов в жизни, Майлс. – Она отвернулась. Дверь на лестницу захлопнулась.

Майлс опустился в кресло и заплакал.

Синди убежала через кухню, притворившись, будто не слышит, как ей вслед кричит мама Майлса. Она не могла разобрать слова. Потому что отчаянно рыдала и ее сотрясала пробирающая до костей дрожь.