На языке животных. Как они общаются друг с другом и как нам научиться понимать их

После перерыва была лекция Флурина Филли, биолога-исследователя дикой природы, который ведет наблюдения и работает в Швейцарском национальном парке. Он рассказал об одном канадском исследовании, которое ясно показало, что самки благородных оленей в течение жизни становятся умнее. Целью исследования было выяснить, насколько зависит поведение отдельного животного от его индивидуальности, то есть является ли врожденным, и в какой мере опыт влияет на поведение животного. Неудивительно, что подтвердилось влияние и того и другого. Более того, было доказано, что благородный олень, начиная примерно с 10 лет, становится практически неуловим для охотников. Животные даже реагируют по-разному на охотников с луками, арбалетами и ружьями, корректируя свое поведение в зависимости от дистанции выстрела[348].

С моей точки зрения, это прекрасный пример влияния опыта биографии на личность и еще одно доказательство того, что большинство животных не только живут здесь и сейчас, но, как и мы, обладают эпизодической памятью, что помогает им лучше справляться с жизненными испытаниями.

Затем были представлены промежуточные результаты недавнего исследования, в котором выяснилось, что наблюдаемые олени в Швейцарском национальном парке имеют представление о территории заповедника и даже держат в голове индивидуальную «карту опасностей». Я обратил внимание, что не все животные могут получить такие знания территорий и что эти данные можно правдоподобно объяснить, только если животные делятся приобретенным опытом, то есть сообщают друг с другу о различных местах и опасностях. Это было бы возможно, если бы они могли указывать географические данные. Однако докладчик не захотел ко мне прислушаться.

После этого было еще несколько захватывающих историй, из которых мне особенно запомнилась одна. Чтобы получать данные о передвижениях оленей, животных необходимо было снабдить передатчиками. Для этого их нужно было поймать. Так, например, серн регулярно отлавливали с помощью силков в определенных уголках леса. Через два года выяснилось, что опытные серны не давали молодым животным заходить в эти участки леса. Конечно, это всего лишь рассказ, но если мы возьмем за основу знания о когнитивных способностях, о которых говорилось в главе «Нам нужно очеловечивать животных!», то подобные наблюдения довольно легко объяснить и это даже не вызывает никакого удивления.

За ужином я узнал от доктора Филли еще одну интересную историю. В Швейцарском национальном парке у серн распространилось некое заболевание, вызвавшее воспаление глаз, из-за чего большинство животных ослепли. Пострадавшие животные, пользуясь остатками зрения и вопреки своей привычке, мигрировали в долину, направляясь туда, чтобы прокормиться. При этом они сильно рисковали, но осознавали, что, ослепнув, не смогут выжить в горах.

Больные и спотыкающиеся животные – не самая лучшая реклама для национального парка, потому доктору Филли пришлось закрыть заповедник для посетителей. По его опыту, посетители считают, что национальный парк должен помогать животным или позволить им уйти. В прошлом это привело к тому, что вопреки собственной философии, согласно которой в национальном парке не вмешиваются в природные процессы, ему пришлось отдать распоряжение отстреливать больных животных из-за посетителей. На этот раз через некоторое время количество больных животных сократилось. Большинство серн выздоровели и вернулись обратно в горы. Это прекрасный пример правильного поведения в национальных парках и заповедниках – как можно меньше вмешиваться в природные процессы. Также это вполне согласуется с точкой зрения, возможно, самого известного охотника на волков. Боб Хейз[349], опытный исследователь волков, на протяжении 20 лет отвечал за контроль, то есть отстрел, волков на территории Юкона. Он пришел к выводу: c биологической точки зрения убийство волков – это ошибка[350].

Однако, несмотря на всю критику, факт остается фактом – любое дикое животное ведет несравнимо лучшую жизнь, чем животные на промышленных животноводческих фермах. У меня есть личная проблема с теми людьми, которые получают удовольствие от убийства других живых существ. Я просто не понимаю этого. Более того, я не могу и не хочу согласиться, что окровавленное раненое животное всего лишь «потеет», а охотничью собаку, которая выслеживает жертву, называют «гончей по кровяному следу». Это девальвация жертвы и когнитивный диссонанс, как в учебнике.

Животные в туризме

Редко какой отпуск моей мамы обходится без того, чтобы по возвращении она не рассказала какую-нибудь забавную историю о встрече с животными, и как человек, любящий животных, она часто задается вопросом: «А это вообще нормально?» Аттракционы варьируются от объятий со скатами до кормления крокодилов.

Большинство туристов в восторге от подобных предложений. Кому не понравится рассказывать, какая кожа у ската или акулы, кого не впечатлит, как быстро крокодилы способны выпрыгивать из воды. Но что значит подобное взаимодействие для животных?