На Калиновом мосту

– У меня уже не получится быть безликим существом в силу происхождения, – с грустной  улыбкой, вздохнув, ответила Диана. – Для меня самое важное – быть достойной своих предков и сохранить ту великую империю, которую они создали.

– Это очень хорошо, что ты это знаешь. Наверное это и есть счастье – чувствовать что ты где‑то кому‑то нужен.

Все телевизоры в международном аэропорту Сан‑Франциско показывали грандиозный пожар в районе Кастро. Одновременно там начались грандиозные беспорядки, которые пыталась остановить  Национальная гвардия США. Изумленные пассажиры, глядя на экраны, не могли поверить, что все это происходит у них дома, а не где‑нибудь в Африке.

Из аэропорта Иван позвонил Марии и попросил ее прилететь в Берлин.

– А я думала: ты меня бросил, – ответила Мария. – Если я тебе еще нужна, то я буду там раньше тебя.

Иван вспомнил, как светилось ее лицо, когда они встретились в первый раз. В тот день она объяснила это ярким солнцем, но он и тогда уже знал, что это горели те самые искорки, которые вспыхивают между людьми, когда они находят друг друга.

Раньше Ивана она прилететь не смогла. Ее рейс только вылетел из Питера, когда Иван уже вышел из нового Берлинского аэропорта и был сразу же задержан службой внешней разведки Германии.

Глава 26

Первое, что испытал Генри Мидас, когда увидел фильм о себе, который сейчас транслировали все ведущие информационные каналы, это жуткое бешенство. Он еле‑еле, трясущейся от злости рукой, налил виски в бокал и быстро выпил двумя большими глотками. Поднял глаза на экран телевизора и, не удержавшись, метнул в него бутылкой. Она попала в самой край, и угол стал радужного цвета, но на другой части все также транслировались новости и два комментатора, перебивая друг друга, рассказывали о мерзостях, которые творил он, Генри Мидас.

Вчерашний повелитель мира без сил упал на стул, положил руки на стол и опустил на них голову. Ему хотелось забиться в какую‑нибудь щель. Казалось, что сейчас через огромное окно на него смотрит весь мир и смеется над его унижением. Слушать комментаторов он больше не мог. Генри встал, нашел пульт и выключил телевизор. Потом поднял с пола не разбившуюся бутылку и вылил остатки в свой бокал.

«Нужно успокоиться. Должен же быть выход… Одно вранье вокруг. Никому нельзя верить в этом мире. И этот мир создал я, – он горько улыбнулся, оценив ситуацию. – Сколько жизней уничтожили по моему приказу так же, как сейчас уничтожают мою… Одна лживая фраза, вброшенная в социальную сеть и растиражированная компьютерными ботами, и нет человека. Информация о тебе дойдет до всех. О тебе узнает туземец из африканской деревни, получивший дешевый планшет с гуманитарной помощью и парень в Гонконге, живущий на сотом этаже стеклянного небоскреба. Распространяя интернет и контролируя информацию, ты строил свою империю так, чтобы никто не смог от нас спрятаться. Ты действовал как наркодилер: подсаживал людей на бестолковые картинки с сортирным юмором, на гламурные сплетни и грязное белье знаменитостей, на порно всех видов. Твои программы подбирали все индивидуально для каждого человека, исходя из его запросов и интересов. И все это только для того, чтобы, встав утром, он шел не в ванную умываться, а в твой интернет. Где в нужный момент ему незаметно объясняли: что такое хорошо, что такое плохо. Кто в этом мире несет добро, а кто олицетворяет мировое зло. За кого голосовать на выборах и что покупать на распродажах. Но теперь все это вернулось ко мне».

Генри сделал маленький глоток.

«А я думал, что делаю мир лучше. Даю людям знание. Когда‑то это было главной моей целью. Где я свернул не туда?»

Он встал, подошел к окну. Глубоко внизу в ущелье тонкой серебряной змейкой ползла река.

«Хорошо, что это окно не открывается, – усмехнулся Генри. – А то могла бы прийти идея проверить умею ли я летать. Но пока я еще жив, можно все начать сначала. Сейчас у меня есть и опыт, и деньги… Я могу поменять имя… внешность… Это даже интересно – начать новую жизнь с нуля».

Он вдруг приободрился и повеселел.

«Но это потом. В крайнем случае. А сейчас надо ехать в город. Здесь ничего не высидишь. Надо куда‑нибудь ехать. Поговорить с мэром, губернатором, президентом: все они мне должны. И есть же суд, в конце концов. У меня десятки лучших адвокатов. Они посоветуют, что делать. У меня есть деньги. А деньги в этой стране кое‑что еще значат».

Обрадовавшись вдруг появившейся надежде, он опять захотел выпить, но бокал был пуст. Генри прошел в бар и достал еще бутылку. Отвинтил пробку и передумал.

«Не надо откладывать. Не надо пускать слюни и напиваться. Надо ехать немедленно!»

Он прошел в гараж, расположенный в одном из гротов пещеры и сел в автомобиль, поставив открытую бутылку на бетонный пол рядом с машиной. Тот самый классический Porsche 911, представленный Фердинандом Порше‑младшим на Франкфуртском автосалоне в 1963 году. Эту машину Генри купил у внучки знаменитого конструктора. Если бы не юношеская мечта обладать этим красавцем, может быть и не стал бы Генри Мидас тем, кем он есть.