На кончиках пальцев (СИ)

Гарри не ответил, просто притянул его к себе за ворот мантии, распахивая её, и вписался в его губы поцелуем. Он не мог притворяться. Он знал, что это их единственный шанс побыть рядом так, как могло бы быть только в сказке. Он целовал чуть вздрогнувшего от его резкости парня отчаянно и больно, эмоции никак не могли отпустить его, рвались наружу, оставляя укусы и царапины на губах и шее, синяки на руках и плечах. И Драко заговорил. Отсекая самого себя от шторма в груди, от сожаления и страха о будущем, помогая и Гарри успокоиться и проникнуться моментом. Не последней ночью влюбленных магов, обреченных на расставание, а каждой минутой наедине.

— Когда в Мэноре я остаюсь один, он кажется мне огромным. Каждый день ты этого не видишь, просто пользуешься его гостеприимством и наслаждаешься жизнью, или грустишь, или злишься. Но он всегда помогает мне. И когда я там совсем один, то иногда гуляю по забытым комнатам, вторгаюсь в кладовые эльфов, которые ругаются жуть как, но на самом деле с интересом наблюдают, как я копаюсь в старье, пытаясь найти что-то занимательное. И иногда даже нахожу… — он сделал вдох и легко поцеловал замершего в его руках Поттера. — В моей спальне есть камин. Я на самом деле не люблю его разжигать, но почему-то, думая о тебе, всегда представляю себе его горячим, живым… И твою кожу в отблесках пламени… — Монолог Малфоя возымел свое действие: Гарри увлекся картинками, которые рисовало ему воображение, а комната превратилась в точную копию спальни Драко. — Я представляю себе, как ты лежишь на ковре, твоя голова на моих коленях, — как тогда во сне, — и я целую тебя. Вижу твой румянец на щеках, пылающий в отсветах огня, чувствую твое сердце под своей ладонью…

Парни опустились на пол, создавая эту иллюзию в реальности, и Драко поцеловал. Нежно, тягуче, и это было так похоже на то, что они уже переживали в осознанном сновидении, что пульс Поттера подскочил от предвкушения. Сегодня они не остановятся на этом.

— Я представляю, как глажу тебя по голове, зарываясь в твое воронье гнездо, — каждое слово он подкреплял действием, — как натягиваю волосы, открывая шею, и как, — он прикусил нежное местечко на ключице, — оставляю свои метки на твоей коже. Там, где всем будет видно. Там, где ты не сможешь скрыть от людей то, что мой…

Гарри не выдержал и просительно застонал, подаваясь вперед, нетерпеливо расстегивая пуговицы рубашки, чтобы открыть больше доступа своему слизеринцу. Даже в таких мелочах чувствовалось, что его суть никогда его не оставит: собственничество, ревностное отношение к своему, желание заявить о своем праве… Это было так заманчиво…

Какое-то время они просто целовались, не в силах разорвать прикосновение губ. В этих ласках не было похоти, желание рождалось медленно, тягуче, словно у них было всё время мира, а не одна лишь ночь.

— Я люблю представлять, что ты позволишь мне всё, что я захочу… Что твои глаза, губы, тело расскажут мне о твоих желаниях, и я исполню каждое из них… — в ответ на это робкое признание Гарри провел рукой по спине Драко, приподнял мешающуюся рубашку, касаясь наконец чуть прохладной кожи. Мантия Малфоя давно уже была сброшена к ногам, но его шею все ещё сковывал воротник, ярко-белым контрастом подчёркивая пылающие метки. Удовольствие от прикосновения вырвалось из горла Драко громким стоном, и Поттер торопливо принялся расстегивать пуговицы, обнажая ключицы и грудь, покрывая кожу цепкими поцелуями, остающимися в памяти яркими вспышками.

— Что ещё ты представляешь? — пробормотал Гарри. Тишина грозила вернуть непрошенные мысли о неизбежном, и Поттеру просто нужно было слышать голос любимого, чтобы снова не сорваться в них. Оба старались держаться за реальность, не используя связь. И если быть честными, им вполне хватало тех ощущений, что рождались от их близости.

— Я представляю, — хрипло простонал Драко от очередного поцелуя где-то у самого ремня, — как ты раздеваешься для меня… Неторопливо, позволяя рассмотреть каждый кусочек открывающейся кожи… И я хочу увидеть это, Гарри, — вдруг требовательно выдал Малфой, так, словно от этого зависела его жизнь. Будто он умрет или сойдёт с ума, если не увидит этого. Он откинулся на локти и ждал.

Гарри поднялся и отошёл на несколько шагов, становясь перед Драко, опустив руки.

— Что первое?

— Рубашка.

Гарри действительно потянулся руками к пуговице на ключицах, но в последний момент его пальцы остановились.

— Хочешь на меня посмотреть? — спросил он с хитринкой. — Или потрогать? Потому что можно только одно… — он выглядел уверенным и бесподобным.

Драко только кивнул сипло:

— Первое. Я так долго об этом мечтал…

Удивительно, но его магия никогда во снах не приводила к такой фантазии. Она существовала только в его сознании, бессознательное старательно обходило ее стороной. В их совместном безумии они были вместе. Разделяли самые острые свои желания в мире Морфея, но никогда ещё не было такого, как сейчас.