На кончиках пальцев (СИ)

— Наверное, самая главная причина в том, что я уже тогда знал, что очень важно сохранить это в тайне. Просто знал и всё. Я никому не говорил об этом, кроме тебя, — в голосе намешано столько всего: и надежда, и какое-то безликое одиночество, и что-то ещё, что Гарри просто не успевает разобрать. Малфой, осознав свое проявление слабости — гриффиндорец бы сказал «человечности», — подобрался. Его взгляд стал холодным и резким внезапно, и Гарри чуть не отшатнулся от вмиг переменившегося слизеринца. Но не испугался продолжить:

— Главная, но не единственная… Если бы мои родители были живы… — он уже ступил на скользкий лёд и решил не сдавать назад. Тема родителей и семьи никогда ещё не поднималась, как одна из самых опасных. А ссориться было категорически нельзя.

— Поттеры — не Малфои, Поттер! — почти выплюнул блондин и порывисто встал. Но потом сел обратно. — Может, я бы рассказал маме, когда узнал, насколько это важный сон, когда узнал, что это — персональное пророчество. Но к моменту, когда Панс и Блейз рассказали мне о своих видениях, было уже поздно.

— Поздно?

Драко вновь немного помолчал, раздумывая, стоит ли открывать эту часть своей семейной истории постороннему. И всё же продолжил:

— После окончания первого курса всё изменилось. Мама стала обеспокоенной и напряжённой, постоянно подолгу оставалась одна и очень волновалась, когда отец уезжал. Одним словом, с того лета мы отдалились.

— Мне жаль.

Про отца Малфой не упомянул, и Гарри посчитал это самым красноречивым ответом.

Для организации следующей встречи они всерьёз обсуждают возможность ещё раз выбесить кого-нибудь из профессоров, но Малфой вовремя предлагает Выручай-комнату. Он категорически настаивает, чтобы задачу для её появления ставил он сам, и Гарри в очередной раз убеждается в идее, что тот что-то задумал.

Это их пятое практическое «занятие», и они готовятся к нему. Рон непонимающе глянул на Гарри, но просьбу потренировать с ним Жалящее заклятие выполнил. Гарри пропустил несколько, но остался очень благодарным и удовлетворенным.

Когда они встречаются в заброшенной каморке для мётел, Гарри первым делом показывает остаточные следы от заклинания.

— На мне ни пятнышка на плечах. Блейз попал мне в бедро.

Гарри, кажется, ждёт, пока Малфой продемонстрирует, но тот медлит:

— Ты же не думаешь, что я буду раздеваться перед тобой? Если у тебя на бедре ничего нет, значит, это явление не распространяется на действие магии других людей на нас.

Гарри молча кивает, признавая вывод. У них у обоих есть выводы и наблюдения, которыми они не делятся друг с другом, упрямо отрицая возможность, что эти выводы напрямую могут быть связаны с их состоянием. Они оба признали, что эта штука связывает их тела, но уже которую неделю оба понимают, что знают о настроении и эмоциях другого. Просто они не могут общаться открыто, чтобы наверняка проверить эту теорию, но они настолько не хотят, чтобы их связывало что-то большее, чем просто коллегиальные отношения, что готовы опустить все свои выводы и стараться подогнать реальность под то, что им удобнее иметь в своих жизнях. И парни даже не подозревают, насколько в этом они солидарны и единодушны. Вряд ли они догадываются, что могут так сильно сойтись во мнении о чём-то.

Они тренируются до истощения, используя разновекторную магию, испытывая друг на друге общеизвестные и особые виды чар. К окончанию экспериментов у обоих чуть подрагивают руки от напряжения. Тела хранят воспоминания о нанесённом воздействии от лёгких жалящих проклятий, которые ощущаются почти одинаково остро у обоих, до ощущения полёта Гарри и немного зыбкого воздуха под ступнями Малфоя в этот момент. Поттера уже даже не напрягает каждый раз, когда слизеринец наставляет на него палочку; не то чтобы он полностью доверяет блондину, но уже ничего не ёкает в груди, когда серые глаза едва заметно сужаются перед тем, как их владелец собирается произнести заклинание. В комнате царит тишина и уют. Малфой вопросительно уставился на своего собеседника, будто знал, что тому есть что сказать. Гарри вздохнул и буквально выпалил:

— Ладно. Расскажи мне теорию чистокровности!

Малфой выгнул бровь так сильно, что она коснулась нависшей чёлки, которую Гарри тут же захотелось убрать. Он так искренне удивился, что забыл «сделать лицо».

— В трактате… — начал было он, но был прерван, не успев закончить свою мысль: