На кончиках пальцев (СИ)

— Я читал за это время достаточно, чтобы знать, что пишется в трактатах о чистокровности и о постулате чистоты крови. Но, Малфой, ты сам мне постоянно напоминаешь, что ты лучший ученик на курсе. И, судя по тому, что я узнал за эти недели, ты действительно умный, — увидев самодовольную усмешку, Гарри поспешил продолжить. — Что для тебя в теории чистокровности такого, что грязнокровки не достойны жить? Постой-постой, я не для спора этот вопрос задал, — он поспешил закончить, чтобы свирепость из взгляда слизеринца не превратилась в ярость. — Я… я хочу попытаться понять, — Гарри уже было стыдно за этот порыв. Это же Малфой, это же белобрысый хорёк, который годами оскорблял его друзей и его самого, который портил ему жизнь, подставлял и унижал…

Гарри и сам не знал, откуда взялось это странное желание понять врага. И, видимо, это желание было взаимным, потому что Малфой внимательно смотрел на брюнета и думал.

Он молчал долго. Так долго, что Гарри невольно почувствовал себя неловко и снова заговорил:

— Я из всего, что прочёл, понял, что самое важное для вас — чистокровных древних родов — это магия. Мне, полукровке, не понять, конечно: моим воспитанием занимались те, кого вы так ненавидите, да ещё и не самые лучшие их представители даже по магловским меркам. Но вы чтите суть магии. Будто она разумна и самостоятельна. Так объясни мне: как же магия могла так ошибиться, что далась в руки ребенку, родившемуся у маглов, если там ей никаких перспектив — сильным такой волшебник не станет по вашей теории? А ещё ответь на такой вопрос, — Гарри взглянул, наконец, на притихшего и сосредоточенного Малфоя, — стоит ли абсолютная чистота крови волшебника его сумасшествия или уродства, неполноценности в какой-то сфере? Ведь ни одно зелье или целитель не смогут убрать последствия кровосмешения. Сколько фамилий из священных двадцати восьми уже только в памяти? И Блэки теперь тоже в их числе. Твоя мать теперь Малфой, Беллатриса теперь Лестрейндж, Андромеда вычеркнута из их родового дерева. Скажи, когда победа твоего Лорда-полукровки будет добыта вами — чистокровными — во имя его идеалов, твой ребёнок, Малфой, будет выбирать спутника жизни из какого рода? И что бы ты предпочёл ему посоветовать: близкое кровосмешение с кузеном или кузиной и огромный шанс на генетические аномалии или всё же брак с полукровкой? И если первый вариант, то что бы ты предпочел: психическую неуравновешенность или всё же физическое уродство?

Малфой смотрит на него в ужасе, но потом возвращает во взгляд привычную холодность. Поттер выдал слишком много информации, и ярость от упоминания Тёмного Лорда, да ещё и с обозначением его статуса крови, меркнет в объёме вопросов, о которых блондин если и думал, то не так критично и скрупулёзно. Тем не менее циничность последнего вопроса заставляет парня ощетиниться:

— Какой к гоблинам ребёнок, Поттер? И с чего тебе интересоваться моим наследником?

— Я всё ещё просто пытаюсь понять, почему ты так крайне поддерживаешь теорию, которая в конечном итоге приведёт к вашему вымиранию. Не можешь же ты настолько слепо следовать за убеждениями своего отца.

Помолчали. Малфой отчего-то не торопился уходить, но и беседу не поддерживал. Гарри хохотнул. Тишина стала напряжённой, поэтому он ответил на вопросительный взгляд слизеринца:

— Я просто представил, какой бы, должно быть, ужасающий выбор перед тобой предстал, если бы пришлось решать, кто составит партию твоему наследнику: кто-нибудь из детей Уизли или всё-таки полукровка.

— Самым страшным было бы, если бы это был полукровка-Уизли, — Малфой тоже хохотнул, и улыбку уже не убрал с лица, невольно засмотревшись на удивлённого его ответом Поттера, который поддержал смех. — Что? Я слышал, что кто-то из старших мутит с блондинкой Флёр. Это же сущий ужас — мало того что наполовину Уизли, так ещё и наполовину получеловек… Что? — опять повторил Малфой. — Она же вейла…

Гарри тоже засмотрелся. Непривычно было видеть такого Малфоя. Он выражал чуждую гриффиндорской чести концепцию, но делал это без оскорблений и высокомерности. Эта ситуация получилась забавной даже несмотря на то, что вопрос был очень серьёзным.

— Я как-то никогда не задумывался о детях, Поттер. Если только в качестве наследника Малфоев, продолжателя рода. Но… Понимаешь?.. — парень впервые обратился к Гарри с таким вопросом вне учёбы. И звучало так, будто ему важно, чтобы Гарри понимал. Понимал что-то о нём самом, а не о предмете или явлении… Поттер кивнул.