На кончиках пальцев (СИ)

Он понял, что Малфой вернулся в мэнор еще до того, как Гермиона рассказала ему о том, что все желающие отбыли на каникулы. Он проснулся от страха и тоски, горло нервно сжималось в попытках сделать простой вдох, и Гарри тут же увидел перед глазами, как выглядел Малфой-мэнор в настоящий момент. Зрелище было ужасающим. Он видел глазами Драко всего несколько минут, но их хватило, чтобы понять, что у них гостит чудовище, превращающее это прекрасное, роскошное место в колыбель смерти и мучений. Как только Малфой смог справиться с первым впечатлением, видение прервалось, но этого было достаточно, чтобы посочувствовать любимому, всеми силами желая оказаться на его месте, сделать хоть что-то, чтобы помочь. Но Драко сам принял решение вернуться, он хотел поступить правильно, и гриффиндорцу это желание было более чем понятно. И хотя понимание, что Малфой скрывал найденный выход из ситуации, приняв решение единолично, больно резало по сердцу, Гарри уважал этот шаг. Иногда его все ещё терзали сомнения, что Драко захотел все это забыть, поддавшись своей трусости, поняв, что эти сложности с чувствами ему ни к чему. Но воспоминания о том времени, что они провели вместе, о тех ощущениях, что поглощали их обоих, давали силу верить, что это не так. Гарри знал, что Малфой испытывал к нему, он помнил, как менялись их отношения, как менялся сам Драко. И тем больнее ему было ощущать равнодушие и презрение, которые теперь он вызывал у любимого слизеринца.

Поттер справлялся со своими переживаниями стоически, покорно приняв ситуацию: Драко не помнит его, не любит его, и сейчас он играет за темных в этой шахматной партии. Но каждую ночь в Хогвартсе он переживал то же, что переживал его близкий человек дома. Опытным путем он выяснил, что связь не впала в «младенчество». Она просто стала односторонней. Гарри чувствовал все. Каждую эмоцию. И порой ему с трудом удавалось абстрагироваться от этих ощущений. А по возвращению в Хогвартс стало только хуже.

Еще на весенних каникулах, сразу после отъезда Драко, Гермиону ждало серьезное испытание. Профессор Снейп как-то прознал, что они со слизеринцем не просто сотрудничают. И в этот раз он предпочел старый добрый допрос. Почти ежедневно он вызывал девушку к себе и каким-то чудом выудил из ее обрывочных, совершенно бессвязных ответов правду, или хотя бы ее часть. Совсем обойти фамильные малфоевские чары Секрета ему, конечно, не удалось, но одно он понял: Гарри умрет за младшего Малфоя. С огромными мучениями, обессиленная и злая Гермиона смогла сказать еще одно: их жизни взаимосвязаны. Драко нельзя дать умереть. Учитывая их с Нарциссой маленькую тайну, это и так не входило в планы Северуса, но теперь, зная, что от жизни и здоровья крестника зависит жизнь и здоровье Поттера, он озаботился его дополнительной охраной.

Гарри как мог поддерживал подругу, которая помимо того, что выбивалась из сил, пытаясь рассказать Снейпу о соратничестве хотя бы то, что получалось, еще и ночами не спала от волнения за дорогого ей человека. А потом настала очередь Гермионы поддерживать Гарри. Потому что, вернувшись из дома, Драко стал каждую свою ночь заполнять чужим присутствием. Гарри научился почти мгновенно отключать себя от этих ощущений, но все равно успевал понять реакцию Малфоя на чужие прикосновения. А еще тот все больше темнел и худел, стал раздражительным и каким-то пустым. Тот спектр эмоций, что излучал слизеринец, был настолько удушающе темен, что Поттер то и дело отпускал свою магию, которая хоть и не находила ответа, но согревала и поддерживала Малфоя. Его лицо светлело и менялось, а иногда на нем даже появлялись улыбка и облегчение. И Гарри было противно осознавать, что, возможно, этой помощью он вдохновляет любимого человека на ужасные поступки, дает ему веру в то, что задание он выполнит безукоризненно.

Понимая, что чудовище глубоко в душе требует крови, требует сатисфакции от Драко за предательство, Гарри углубился в задание профессора, заглушая кровожадного монстра. Он несколько раз обдумал предложение парня и в конце концов использовал сыворотку. И если до этой ночи гриффиндорец думал, что его страдания непомерны и невыносимы, то после этой точки отсчета он понял, что оказался в аду. Драко не смог убить. Зато помощь Снейпа оказалась крайне…

Почему-то принять тот факт, что Северус предал директора, оказывалось просто, когда в голове всплывал образ потерянного, напуганного слизеринца, так и не нашедшего в своей душе достаточно черноты, чтобы выговорить заклинание. Черт! Да Гарри готов был простить Снейпа за убийство только потому, что он спас Драко от смерти этим предательством.