На кончиках пальцев (СИ)

Драко метался по своей комнате, не находя ответов. «Что произошло в бальном зале? Почему я узнал твои глаза? Какого черта я не смог тебя выдать, Поттер? Кто ты? Что ты сделал со мной? Почему я помню твои глаза, ты, уродец! И почему мне было так спокойно с тобой? С тобой, шрамоголовый! Ты отобрал у меня палочку! Мою палочку! А я не захотел тебя остановить!!!» — Драко стоял перед зеркалом и кричал на своё отражение, не в силах остановиться. Это видение пришло к Гарри в первую ночь в «Ракушке». Дверь в покои приоткрылась, и перед зеркалом появилась Нарцисса. Она встала прямо за спиной сына, крепко сжав его за плечи чуть выше локтя. «Что бы ни произошло, Драко, ты все сделал правильно. Закрой глаза, прислушайся к себе. Прислушайся к своему роду. Ты не задумывался, почему кольцо Лорда не приняло Люциуса после его освобождения Темным лордом из Азкабана? Что бы ты не сделал, мальчик мой, ты все сделал правильно. Поэтому уйми свою истерику. Нам предстоит суровое испытание за то, что Поттер сбежал. И я надеюсь, ты выдержишь его так же достойно, как и в прошлый раз».

Слова матери не слишком убедили Драко, но он пришел в себя, и теперь его эмоции были не менее острыми, но куда более сдержанными. И да, Круцио в исполнении Беллатриссы было пережить непросто. Однако поиски крестражей продолжались, Малфой все так же задавался вопросами, а по ночам… Поттер поддерживал его как мог, и теперь, после их встречи, магия Драко стремилась к нему не меньше. И хотя парень не осознавал, что происходит, они помогали друг другу. Каждую ночь Гарри видел любимого человека рядом, гладил его по голове, держал за руку, прогонял дурные мысли. Вселял надежду и давал силы прожить еще один день. Во сне Драко ни разу не обратился к нему по имени, ни разу даже не взглянул в глаза, но всегда шептал, как ему страшно, как он сожалеет о том, что творится вокруг него. Он жалел себя, он устал от постоянного страха за свою мать, от непонимания и осуждения отца. От диких зверей в обличии людей вокруг себя, в своем собственном доме.

Рон презрительно кривил губы, Гермиона с надеждой вглядывалась в лицо Гарри по утрам, пытаясь понять, всё ли в порядке с Драко. И облегчённо опускала плечи, когда видела: жив. Ревность осталась в прошлом, после всего пережитого хотелось только одного, чтобы его Соратник был жив и здоров. И как бы больно ни было вспоминать, как Драко проводил время с кем-то другим, как бы неприятно ни было его добровольное желание забыть обо всем, Гарри вытерпел бы любые муки, лишь бы с ним всё было в порядке.

Рон, заметив, что к Гарри вернулось хоть какое-то вдохновение после встречи с Малфоем, решился задать вопрос о природе их с Драко связи, и наверное впервые действительно попытался понять. Гарри как мог объяснил другу теорию магического соратничества, старательно обходя тему своих чувств. И судя по смягчившемуся выражению лица, Рон, как чистокровный, смог принять тот факт, что магия связала его с врагом до конца жизни.

Гарри с Гермионой часто разговаривали о магии рода и её влиянии на его членов. Все эти беседы были сугубо теоретическими — наследие Поттеров было под завесой тайны, а у девушки не было никого, кто мог бы хоть немного пролить свет на то, от кого из предков ей досталась магия. Но после беседы с Роном Гарри удалось лучше понять то, о чем говорила леди Малфой с сыном.

Пусть Драко и не помнил того, что сменил сторону, магия рода приняла его решение и каким-то непостижимым для Гарри образом направляла Малфоев по нужному пути. Именно это в первые месяцы их разлуки так сильно било по младшему из рода, но уже ставшему его главой. Драко долгими вечерами был задумчив и углублен в себя. В его голове билось миллион мыслей, и Гарри понимал, что никто не поможет ему разобраться в них. Только он сам. И после их встречи некоторые фрагменты его личной головоломки встали на свои места. Но ещё больше их наоборот путались и смущали.

Увидеть Джин, бросившуюся ему на шею, как только они вышли из проёма, ведущего к Аберфорду, было противно. Он не стал тогда, в прошлом июне, разубеждать её теорию о Гермионе, но и играть влюблённого дурачка в Норе тоже не спешил. Тогда он был поглощен отвращением к подобной любви, эгоистичной и агрессивной. Сейчас он был искренне счастлив, что девушка жива, но как только её руки обвились вокруг его шеи, он почувствовал обжигающий капкан этих объятий. И знал, что Драко тоже почувствовал его эмоции, пусть и не знал их природу. Значит, связь снова развивалась, несмотря на то, что парни не касались друг друга.