На конкурс красавиц требуется чудовище

— Не надо, — из-за обсуждаемой двери выглянула высокая рыжекосая девушка, — я вас как услышала, так и человеком стала. От негодования!

Мы честно смутились, но извиниться не успели — оборотнице хватило наших виноватых лиц. А потому, решив, что конфликт исчерпан, я спросила:

— А почему ты рыжая?! Вы же все каштановые.

Оборотница же фыркнула:

— Во-первых, не вы, а мы — ты, вообще-то, невеста. А во-вторых, какой-то нехороший господин пустил слушок, что Правитель будет подбирать жену, чтобы была похожа на его покойную мать. Никогда еще старые портреты не пользовались такой популярностью.

Тут оборотница вздохнула и закончила:

— Я — сопротивлялась, но мать сильней. Заломала и в салон, там-то меня и окрасили. Думаю, у остальных было так же. Ну а кто-то просто по жизни каштановый.

— Ясно, — хмыкнула я. — Шутка в стиле рода Морей.

— Да, они многим поперек глотки, — согласилась оборотница и вышла из-за двери полностью.

Марон стал густо-малиновым и отвел взгляд, я же поразилась тому, что ей не холодно! Ночью, на голом мраморе, босиком, в одной полупрозрачной рубашке — истинная оборотница.

— Мы — туда, — я ткнула пальцем в сторону выхода к центральной лестнице.

— А я — Габриэйр Долтаран, и я иду на кухню. От еды сегодня разило иномирными псами, и ладно запах — щенки играют, это нормально. Но мясо-то где?!

— Оборотням недодали мяса, — хихикнула я. — Получается, нам по пути. Я — Мина, она — Тина, он — Марон, а он — Гамильтон.

— Если не знать, кто из вас кто, — хихикнула Эйра, — то он звучит как милорд, а вы — как его левретки. Тина, Мина и Марон — призовой осеменитель.

— Ну спасибо, — фыркнула я.

Впрочем, беспардонность волчиц давно всем известна. Я бы даже сказала анекдотично известна.

— Мы идем? — поторопила нас Тина.

И мы пошли. И Марона вперед вытолкнули, а то ему дышать тяжело становилось.

Правда, в тенях мы уже не скрывались — Эйра не умела быть тихой. Она то что-то роняла — в абсолютно пустом коридоре находились какие-то мелочи, то запиналась, то не замечала дверей.

— Мама говорит, что я детство не переросла. Когда в волчьем виде охочусь, подтявкиваю как щенок, но сама этого не замечаю, — она развела руками, — вот и отправили меня сюда. Ясно-понятно, что оборотнице замуж за Правителя не выйти, но кто-то ж должен лояльность к власти проявить? Вот я тут и того, проявляю изо всех сил.

Я только плечами пожала — были в истории нашей страны венценосные оборотницы. Рано старели и быстро умирали, потому что свадебный ритуал убивал их второй облик. Да и дети рождались с неизбывной тоской по чему-то, чего они и сами толком понять не могли. Магия может все, захочет маг и научится превращаться в птицу. Только оборотнем он от этого не станет. Собственно, именно эти принцы и принцессы и продвигали науку метаморфизма.

— Мы на месте, — с изрядной долей пафоса провозгласила Тина и раздраженно покосилась на Эйру, чьи голые ноги вновь притянули взгляд Марона.

Но двери кухни оказались насмерть запечатаны! Да сокровищницы так не закрывают! Да у нас на Окраинах хранилище со спиртом не так сокрыто было! А уж на него охотников было куда больше.

— Вот так, придешь перекусить, а тебе вот, — оборотница скрутила из пальцев лесную фигу.

— Они там, объелись и плачут, не могут выйти, — доложил Гамильтон.

И я поняла, что вновь пришло время для отцовского меча. В Академии мне уже приходилось срезать клинком дверные петли, а тут… Тут, наверное проще по замку рубануть.

— Окраинная сталь, — выдохнула оборотница. — Что ты забыла на отборе?! Будь у меня такой клинок и умение им пользоваться, никто бы меня сюда не притащил.

— Мне заплатили, — коротко ответила я и, примерившись, ударила ровно в центр заклятья.

Пробить с первого раза не вышло, но прежде чем я успела освободить клинок, моя пробудившаяся магия просочилась сквозь ладони и, скользнув по лезвию, хлынула прямо на рисунок заклятья!

Ой.

Двери оплавились подобно свече. Просто стекли на пол струйками и превратились в стеклянные лужицы.

— Так и было задумано? — тихо спросила Эйра.

— Разумеется, — уверенно соврала я и шагнула вперед.

— Потрясающе. — восхищенно выдохнула Эйра.

В кухонном зале загорелся свет и мы, ошеломленные, замерли.

Щенки были повсюду. Пушистые попы торчали из погрызенных кастрюль и котлов, кто-то свисал с массивной люстры, кто-то спал прямо на огромной плите. Кто-то нашел себе прибежище на полке буфета!

— Сколько их?! — ахнула Эйра.

— Тридцать один, — с искренней любовью произнес Гамильтон, — шалуны.

— Берем шалунов и валим, — нервно выдохнула Тина, — в этот раз нас точно сожгут!

«Или побьют оголодавшие невесты», подумала я, понимая, что готовить поварам и негде, и не на чем, и не в чем, и не из чего! От кухни осталось только помещение. И мусор, который раньше был кухонной утварью.

— Они съели всю еду, а после понадкусывали все, что пахнет едой, — медленно произнесла я, рассматривая обглоданную плиту, перекушенные столовые приборы, уничтоженные котлы и сковороды.

— Ты говорил, что они плачут, — тихо-тихо проговорила Тина.

— Кажется, я перепутал икоту с плачем, — не смутился Гамильтон и решительно вышел из кухни.