На конкурс красавиц требуется чудовище

— Вау, — выдохнула Тина, — мы тебя такую никогда не видели.

Сжав в пальцах портальную заготовку, я просто спросила:

— Все готовы?

— Жги! То есть, открывай, — рявкнул Гамильтон.

И через мгновение вокруг нас шумел столичный рынок. Гамильтон встал на задние лапы и принялся осматриваться. Штормбуры он очень уважал, особенно, если я вытаскивала оттуда листья зеленого салата. Увы, наш Генерал не любит растительную пищу.

— Пшел!

В воздухе свистнула плеть и мы все с немым шоком уставились на покорного пегаса, что тащил за собой груженую повозку. Тащил и покорно принимал все удары, сыпавшиеся на кремовую шкуру. Шкуру, что сейчас была испещрена ссадинами.

— Пшел, скотина! Быстрей!

Мужичонка, правивший повозкой, вскинул руку, свистнула опускающаяся плеть и я зашипела от острой боли. Щит не выдержал и плеть рассекла до крови мою подставленную под удар руку.

Секундная тишина и передо мной, оказавшейся у самой телеги, вырастает Гамильтон. Он увеличился в размерах и просто смотрит. Исподлобья смотрит.

И мужичонка бледнеем, лепечет невнятно:

— Ты чего, а? А они чего?

А мне не нужно оборачиваться, чтобы понять — Тина лечит пегаса, а Марон заговаривает ему зубы, чтобы он меньше чувствовал боль.

— Он ведь живой, разумный. Он ведь тебе лучший помощник — словами объяснишь и он поймет. К чему эта жестокость?

«И почему он это терпит», но об этом я спрашивать не стала.

— Мы все, — отрапортовала Тина и я, сбросив с руки окровавленную плеть, подошла к морде пегаса.

Он шумно вздохнул, обдав меня теплым дыханием.

А мужичок, немного расслабившийся, бросил мне в спину:

— Если ему что-то не нравится — пусть уходит. Другую лошадь найду.

Я провела рукой по гладкой кремовой шкуре. Минуту назад здесь цвели кровавые рубцы. И, готова поспорить, они расцветут вновь.

— Наш мир умирает, — проговорил пегас.

— Знаю, — я досадливо сморщилась.

— Мы вынуждены хвататься за любую работу, чтобы найти безопасное место для своих жеребят.

— Во-во, в моем сарае их трое топчется, — крякнул мужик.

Я обернулась на него, смерила долгим взглядом и задумчиво произнесла:

— У каждого из нас есть выбор, оставаться человеком или стать властолюбивой тварью. Вижу, вы свой выбор сделали.

Мужик поперхнулся воздухом, а я, коснувшись на прощание пегасьей шеи, пошла вперед.

— Кто это? — услышала я за спиной.

— Одна из крылатых невест, — небрежно бросил Марон.

Пегас звонко заржал и в этом ржании я услышала обещание прийти, если позову.

Но звать мне их было некуда. Если бы я только могла найти для них безопасное место!

О. Великие. Боги.

— Штормбуры и кофе — потом, — я с прищуром посмотрела вслед повозке, — нам нужен привал.

— Да вроде не устали, — оторопела Тина.

— Таверна «Привал», — уточнила я.

6.6

Марон скептически на меня посмотрел и въедливо уточнил:

— Та, которая находится на Кожевенной улице? Я бы даже сказал, в конце Кожевенной улицы, да?

— Она самая, — кивнула я и ойкнула, когда Тина принялась врачевать мою руку. — Это же бесполезно, ты ведь помнишь?

— Хотя бы кровь течь не будет, — буркнула подруга и зашипела, когда одна из ссадин вновь начала кровить, — как вы вообще выживаете?!

— Девочки в роду Фоули-Штоттен большая редкость, — я чуть поморщилась от неприятных ощущений, — но при этом мы весьма живучи.

Очень. И порой наши «непрямые родственники» этому сильно огорчаются.

— Давайте вернемся к «Привалу», — Марон продолжал нудеть, — я хочу напомнить, что в этой таверне ошиваются безработные боевые маги!

— Я бы сказала, что там можно взять заказ на, — я замолчала, подыскивая правильные слова, — в общем, там можно подработать. Дядька Митар всегда там останавливается.

— Почему?! — возопил Марон.

— Чтобы парни могли лишний золотой заработать, — я пожала плечами, — тут такие заказы, что им и напрягаться сильно не приходиться.

— Марон, — Тина туго перебинтовала мою руку, — ты что, боишься?

— Да, — ничуть не смутился наш друг, — я давно уже перестал выпендриваться не по делу. Примерно с того момента, как страх признаться в собственном страхе привел меня ночью на закрытое кладбище. Мало того, что я едва не поседел, так под утро меня поймала стража и я еще неделю подметал улицы нашей прекрасной столицы. С тех пор я не боюсь признаваться в том, что боюсь. Чего и вам советую.

Мы с Тиной переглянулись и в унисон выдохнули:

— Но мы не боимся.

А я добавила:

— Там остановился отряд бывалых воинов, магов. Как принято говорить в столице — элитные бойцы. Хотя наши, конечно, больше похожи на косматых медведей, чем на лощенную столичную элиту. Зато если визжат, то басом.

— Сомневаюсь, что окраинные маги умеют, как ты выразилась, визжать, — буркнул Марон.

— Однажды Деррек на спор сел голым задом в муравейник, — я почесала кончик носа, — именно тот звук, который он издал, я называю «визжать басом». Дядбка Митар сказал, что он ревел как отродье мертвого мира. Но я-то слышала отчаяние в том звуке.

— Дай угадаю, его теперь кличут Деррек Муравей? — уныло предположил Марон, а Тина захихикала.

Гамильтон же поправил нашего друга:

— Бери выше, он теперь Деррек Гроза Леса.