На краю Дикого Поля

— Да не в этом дело, Александр Евгеньевич. Твой нынешний слуга, Денис, тебя тоже не выдаст, он тоже тебе безмерно предан, проверили. А вот с доносом на Курбского могло совсем нехорошо обернуться. Мне порученец Выродкова, княжич Сергей Хорошавин, это отлично объяснил. Говорит, что Адашева подумывали продвинуть на место главы Разрядного приказа, а он обязательно запись об этой, твоей с Гундоровым, беседе нашел бы. Ну и представь, чем бы это закончилось?

— Даже думать не хочу. А что за порученец, не знаю такого?

— Это из молодых. Очень дотошный, въедливый, но если за дело берётся, то проницает его до косточки.

— Хорошавин… Из родовитых?

— Нет, княжонок из безземельных. Да у его отца, князя, земля есть, но… полтораста четей при деревеньке в пять семей. А кроме Сергея там есть ещё два брата. Но княжонок, я чувствую, поместье себе выслужит.

— Ну дай ему бог. Извини, что перебил.

— Ничего страшного. Сдаётся мне, Александр Евгеньевич, что ты и зная об опасности себе, постарался бы как-то великого государя об опасности упредить. Так что мы с тобой в одной лодке.

— Понял, к чему ты ведёшь. Если что важное узнаю, то до государевых ушей через тебя буду тянуться.

— Вот люблю тебя за это: всё понимаешь с полунамёка. А это, чтобы ты точно был уверен, что я не чужой подсыл. — Петя вынул из карманчика за обшлагом кафтана записку и подал мне. Я развернул её и прочитал: «Петя Оспищев служит мне верой и правдой. Иван.» И подпись.

Петя взял записку, подошел к иконе в красном углу, поджег записку от лампады и горящий листок положил на крышку чугунной (полюбил я этот металл) чернильницы.

— Ну да ладно. Тебе уже на службу надо, а я сейчас вручу тебе малый подарок, да и поеду восвояси. Не откажешь выйти во двор?

Во дворе меня ждали пять коней. Здоровенные, безумно красивые явно породистые кони.

— Фризы. Порода называется фризской. Жеребец тебе от меня лично, а кобылки тебе передаёт великий государь, но о том никто знать на должен.

— За что?

— А ты сам знаешь за что. Только что говорили. Великий государь желает, чтобы ты основал конный завод, как о том мечтал. Как обустроишь, царским повелением будет тебе денежная и фуражная помога, но тайно. Пока никто об этом знать не должен: уж очень много противников коннозаводского дела имеется. Государь так и передал, чтобы первым делом ты службу охраны наладил, особиста он тебе уже выбрал. Да, чуть не забыл, вот прими бумаги на коней.

Ехал я на службу не видя дороги, всё думал, как обойтись с царским подарком. Земля-то у меня есть, и прекрасная земля, но находится она на самом краю Дикого Поля, где шастает тьма чужого народа, жадного до добра. Пристроить на время под Москвой? Тоже неладно, коням для правильного развития нужны правильные условия, и лучшие на Руси условия как раз там, на краю Дикого Поля…

Очнулся я в своей постели, от острой боли, которую мне причинил смуглый немолодой мужчина.

— Не бойся, молодой человек, я врач, я осматриваю тебя — сказал он на неплохом русском языке, с мягким акцентом.

При этом он продолжал ощупывать мою ногу, а за его спиной маячили заплаканная Феофила и Денис.

— Кто ты?

— Я лекарь персидского посла, меня попросил тебя попользовать любимец твоего повелителя, Петя. Несчастье с тобой случилось рядом с посольством, поэтому я смог очень быстро заняться тобой.

— Что со мной случилось?

— Конь испугался, тебя сбросил. У тебя сломаны левая рука, сломана ульна, и на левой ноге, сломана малоберцовая кость.

— Гипс будете накладывать?

— Гипс? Зачем гипс?

— Ну, положено накладывать гипс, чтобы правильно срослись кости.

— Очень интересно… За сорок лет врачебной практики я о сем впервые слышу. Объясни подробнее, молодой человек.

— Ну… Надо правильно составить кости… — я завис. А ведь действительно, гипсовые повязки ещё не применяются! — Вы, уважаемый лекарь, действительно можете об этом не знать. Для начала надо дать обезболивающее или даже наркоз, затем правильно составить кости и наложить гипсовую повязку, которая застынет, и будет держать кости и мышцы в правильном положении. Когда кости срастутся, повязку снимают. Но если кость срослась неправильно, то её снова ломают и составляют как должно.

Лекарь задумался.

— Видимо ты прав, молодой человек. Но у меня нет ни гипсовой повязки, ни того что ты зовёшь наркозом. Лучшее моё обезболивающее это опиум, но и под его воздействием ты будешь корчиться от боли, и твои мышцы не дадут правильно составить кости.

— У меня есть и гипс и морфий. Сейчас я научу тебя как пользоваться морфием, и ты проведёшь операцию. Согласен ли ты?

— Конечно согласен. Если ты прав, то сие есть новое слово во врачебном искусстве.

— Феофила, принеси сюда шприц, он лежит в биксе, бутылочку с морфием, и все гипсовые бинты, что лежат в шкафу.

— Это те, что ты показывал в своём кабинете?

— Да, их.

— А ты, Денис, принеси таз с тёплой водой для того чтобы мочить гипсовые повязки, и другой таз, мыло и воду, чтобы уважаемый лекарь смог омыть свои руки.

Пока Феофила ходила, я объяснил лекарю порядок действий.