На краю Дикого Поля

Уважаю таких. Только что из канавы, и есть большой шанс угодить туда же, а ведь ведёт себя как королева! Или как настоящая комсомолка. Я ведь настолько старый, что помню ещё настоящих комсомольцев, которым было всё по плечу.

— Ну коли согласна, то ступай к Осипу, заключите ряд, я своей подписью его скреплю.

С той поры я стал кушать вкусно. Казалось бы простая вещь использование при приготовлении еды специй и пряных трав, ан нет! Пришлось сменить трёх поваров, но толку это не принесло: все варили почти так же как в больнице для больных почками и сердцем: без специй и почти без соли. Почти, это потому что повара стремились варить максимально жирно.

Словом, с последним я расстался без малейшей душевной боли, а его место заняла Феофила.

Сегодня на столе была лапша, и посмотрев на неё я снова почувствовал себя прогрессором.

— Феофила, хочу с тобой посоветоваться, как с человеком умеющим хорошо готовить, и как с человеком, который знает людей. Да присядь ты, не суетись.

Экономка присела на краешек стула, пуки сложены на коленях, взгляд несколько исподлобья… Пай-девочка!

— Вот ты приготовила лапшу, кстати очень вкусно, спасибо. А вот скажи мне, если бы продавалась готовая, это было бы лучше?

— Конечно. Столько лишней работы не делать.

— А как ты думаешь, стоит открыть производство по выпуску сухой лапши, чтобы можно было купить, а потом, когда надо, сварить?

— Я думаю, Александр Евгеньевич, что надо сначала устроить маленькое производство, и посмотреть, как будет продаваться лапша. И не неделю-другую, а полгода-год.

— Набрать статистику…

— Прости, не поняла?

— Это значит, что надо посчитать количество покупателей по дням, неделям, месяцам, для того чтобы увидеть, как изменяется спрос.

— Точно так я и подумала.

— А вот как бы ты посмотрела на лапшу, которую стали бы делать в виде ниточек, трубочек, бабочек и как-нибудь ещё?

— А вкус у них одинаковый?

— Ну… да.

— Было бы забавно, но это развлечения для имущих.

— Ага! Получается, что лучше делать такую лапшу… Назовём её макаронами…

Феофила хихикнула.

— Сделанные Макаром?

— Скорее уж сделанные эдаким макаром. Так вот, делать такую, чтобы можно было плотнее упаковать?

— Наверное. Но трубочки и бабочки тоже делать, на них обязательно найдутся покупатели.

— А как ты посмотришь на мясные консервы?

— Я бы посмотрела, да не знаю, что это такое.

— Представь себе тушеное кусочками мясо, которое уложили в жестяную банку, плотно закрыли, и оно будет так храниться несколько лет.

— И не испортится?

— Даже вкуснее станет.

— Знаете, Александр Евгеньевич, а это хорошее средство от голодовок среди народа. И макароны ваши, и мясные консервы.

— А как ты посмотришь на возможность немного подзаработать?

— Ты мне и так много платишь. Что надо я и безденежно сделаю.

— Тогда вот тебе задание: придумай рецептуру лапши, чтобы она быстро сохла, была вкусна после того как её сварят, и по возможности была дешева. Но и дорогие виды тоже разрабатывай.

— Вот так сразу?

— Вот так. Я сегодня отпишу в Обоянь, чтобы они переделали карандашную машину в машину для выделки макарон. Кстати, будут они в виде круглых ниток и трубочек.

— А как же карандаши?

— Для макарон всё равно будут делать новую, но похожую на карандашную.

— Понятно. Ну я пойду? Забот много.

— Иди, Феофила, и не забудь о рецептах.

А на следующий день я стал первым на Руси и в мире человеком, которому наложили гипс.

Глава седьмая,

которая начинается серьёзным разговором, продолжается травмой, а завершается более чем приятно.

Утро началось с приятной неожиданности. Ещё я не собрался на службу, как прибежал служка:

— Барин, там Петя к тебе просится, с жонкой вместе.

— Петя-певун?

— Он самый.

— Ну давай, зови.

Вообще-то сейчас ужасная рань: около шести часов, но на службу мне надо примерно к восьми, и ехать до приказа, расположенного в Кремле минут пятнадцать.

Вслушайтесь в само звучание: пятнадцать минут до Кремля НА ЛОШАДИ!!! Городским поясню, что лошади чаще всего не скачут, а передвигаются лёгкой рысцой или шагом. А это не быстрее быстро идущего или медленно бегущего человека. Маму их пятнадцать раз! Представляете, сколько в том, оставленном мною будущем стоит моё землевладение с недвижимостью? Тихо подозреваю, что на эдакие деньжищи можно было бы с лёгкостью решить все финансовые проблемы Руси, да и Великого княжества Литовского в придачу.

В дверь вошел Петя. Ах, какой это стал мужчина! Ах, какой мужчина! Два метра роста, косая сажень в плечах, золотые кудри и васильковые глаза у него были и раньше. Но к этому добавились алые сапожки с высокими каблуками, совершенно восхитительные штаны, кафтан переливающегося на свету шёлка, а на кафтане — держите меня семеро! — шесть штук карманов, да все с клапанами и с отделкой шнурами и чуть ли не самоцветами. Вылитый Садко, или кто там из былинных героев, в русских операх на сцене Мариинского театра.

Шапку, впрочем, держит в руках и кланяется почтительно.

— Здравствуй, барин! Вот выдалось время тебя проведать, поблагодарить за всё.