На краю государевой земли

— Братья, говоришь! — прервал его князь Иван. — Хм! Свои — вот и дерутся! — понял он, что в мугальской земле передрались между собой родичи. И один из них, Алтын-хан, просит государя защитить его от своего же брата.

— Да, — подтвердил Карякин. — Но только нас Алтын туда не пустил, потому что Чагир-хан с ним не в дружбе: тот хотел приходить на него войной. И которые люди от Чагир-хана подъезжали к его орде, алтыновой, в подъезд, и его алтыновы люди побили всех тех Чагир-хановых. И, мстя за то, Чагир-хан велит людей его, которые будут с нами в вожах, побить! Да и вас, мол, государевых людей, с ними же побьют. И я де боюсь за то от государя опалы! А ныне Чагир-хан с воинскими своими людьми отдалел. А как будет про Чагир-хана весть, что пойдет на меня, Алтына, войной, и я-де тогда буду об оборони бить челом государю и пришлю челобитчиков своих в Томский город.

Казый остановился, посмотрел на воеводу, мол, продолжать ли рассказывать также подробно.

Но теперь его стали торопить те же дьяки, которые тоже спешили разделаться с письмом.

— Давай, давай, Казый, дальше!

— Ну что же, ладно, — флегматично промолвил Карякин. — И вот я спрашивал Алтына: где Чагир-хан прежде кочевал и давно ли с ним, с Алтыном, раскочевался? И давно ли с ним, с Алтыном, Чагир-хан в недружбе?.. И Алтын сказал: отец-де Чагир-хана кочевал от него, Алтына, своей ордой. И как отец его умер, и он, Чагир-хан, остался мал, и начали ему делать обиды от окольных орд. И он от тех обид, покинув отцовскую орду, с невеликими людьми ушел за моря тому лет с 15 и больше. А как-де Чагир-хан возмужал за морем, то собрался с людьми, пришел в отцовскую орду и с теми своими и отцовой орды с людьми те свои немирные земли, от кого ему была обида, поймал, и Китайское и Лабинское царства взял. Стоит же он в Китайском царстве. И на том речь закончил… А на следующий день отпустил нас Алтын-хан: да с нами пошли его лучшие люди, чтобы великому государю дать шерть за Алтына и за всю его орду. Да будучи у Алтына в кочевье, я сверх алтыновых речей разведывал про Чагир-хана всякими мерами. И проведал, что есть в алтынове кочевье от Чагир-хана утеклец. И я велел того утеклеца призвать к себе тайно киргишенину, который в то время был у Алтына. И утеклец рассказал о Чагир-хане тоже, что и Алтын.

— Хорошо, — удовлетворенно подвел итог князь Иван. — Вот теперь будем говорить с алтыновыми. — Давайте, везите их сюда, с пашни Васьки Верхотурца-то!

* * *

Торжественная встреча в городе посольства Алтын-хана повторилась, как и в приезд Байгалы. На нижнем остроге для посланников очистили двор Васьки Башмака, боярского сына. У того двор был богатым. И там было не зазорно держать на постое послов.

Все так же почетным строем стояли служилые от двора Васьки Башмака до съезжей.

Сабанский ввел посланника в съезжую и представил его князю Ивану со всем его приказом.

— Великого государя царя и великого князя Михаила Федоровича, всея Руси самодержца и многих государств государя и обладателя, воеводе города Томска князю Ивану Федоровичу Татеву с товарищами бьет челом Алтын-хана посланник Сулумкичи с товарищами!

Посланник, что-то пробормотав по-своему, поклонился русским. Поклонились и его спутники.

На этот раз с посланником в провожатых пришел не Енечка, а киргизский князец Кончебай.

И князь Иван велел теперь ему толмачить с посланником Алтын-хана. Тот же, в свою очередь, переводил с монгольского на татарский Дружинке. А уже Дружинка толмачил с татарского на русский, как и с Енечкой.

Сначала посланник справился от имени Алтын-хана о здоровье государя.

Татев ответил: «Дал Бог, государь царь и великий князь Михаил Федорович здоров!»

Посольство Алтын-хана сейчас было более представительным. С Сулумкичи Аргу, главой посольства, в напарниках был Ирденек Кисандин. С ними были два писца и еще двое из ближнего окружения Алтына. Все были знатными людьми.

Они ударили челом государю и поднесли поминки: игреневого коня, рыжих бобров, соболей, кошлоков и доспехи. Поднесли они поминки и Татеву с Воейковым: тоже рыжих бобров, кошлоков и соболей.

Князь Иван велел принять все это. Затем он обратился к Сулумкичи.

— С чем пришли в Томский город?

Сулумкичи стал говорить. И опять начался долгий и нудный двойной перевод.

Алтын-хан просил все о том же: чтобы государь принял его под свою высокую руку. Он же обещал служить ему против государевых непослушников, на которых ему укажет государь.

Затем речь зашла опять о Чагир-хане: откуда он, где кочевал, что завоевал и где сейчас…

Алтыновым людям напомнили о всех разговорах с предыдущим посланником, Байгалой, о поездке к Алтын-хану Карякина, о всех переговорах и просьбах.

Сулумкичи ответил на все. Но ничего нового в приказной избе от него не услышали.

После этого посланников заверили в государевой милости, чтобы Алтын-хан был уверен в ней и жил бы на прежнем своем кочевье. И об этом, мол, уже было отписано государю в Москву.