На краю пропасти

- ...Спасибо, мой друг, - остановил его Кох. - Следующая мощная линия пройдет по западному берегу реки Дейме и южному - реки Прегель. Ее наименование - «Дейме». И далее - форты внешнего оборонительного обвода Кенигсберга, связанные соответствующими оборонительными сооружениями в один мощнейший узел. Остальные линии располагаются между названными... - Указка Коха скользнула по красной паутине, пересекшей карту Восточной Пруссии во всех направлениях. - Я верю, что враг не перейдет границы, но... - Кох швырнул указку на стол, - но если перейдет - он устелет трупами поля и леса Пруссии! Как навоз, как удобрение! - Кох взглянул на часы. - Заканчиваем, господа. Немедленно приступать к работам! Саперные части, строительные и труд-батальоны, население, господа, - все на строительство. И военнопленных. Нечего им впустую жрать наш хлеб. И чтобы работали сутками, господа, сутками!

- Ваши указания будут выполнены, гауляйтер, - сказал Модель. - Мы можем идти?

- Минуту, господа. Тут я немного поразмышлял... Вы, военные, порядочные консерваторы. Да-да, это так! - Кох взмахом руки подозвал адъютанта, и тот поставил на стол перед ним несколько керамических цилиндров. - Мы должны беречь каждого бойца, господа. Это так важно в столь тяжелое для нас время. Так вот: это модель бетонного убежища для солдата, бетонная труба высотой в метр восемьдесят сантиметров и диаметром в шестьдесят сантиметров. Имеется бетонная крышка. Трубы врываются в землю вертикально на расстоянии двух метров друг от друга. Маленький индивидуальный бетонный дот, господа! - Кох довольным взглядом окинул генералов. - В таком убежище солдата не возьмет ни пуля, ни осколок. А от бомбежки он прикроется бетонным колпаком!

- Бетонный гроб, - буркнул Модель. Кох подозрительно глянул в его сторону. - Солдаты в траншее привыкли ощущать локоть друг друга, а в этой бетонной ловушке каждый почувствует себя заживо похороненным. Не с кем перекинуться словечком, выкурить за компанию сигарету. Надо знать психологию солдата, господин...

- Психологию?! - взорвался Кох. - Солдат идет в траншею не за тем, чтобы болтать с соседом о бабах и курить сигареты! Он идет умирать за отечество! Слишком много болтали, господа офицеры, слишком много выкурили сигарет - вот враг и стоит у границ Рейха! Делать, как я говорю. Все! А вы, Дорош, какого черта ваши полицейские отказываются вести борьбу с русскими диверсантами?

- Но отчего же? - Из-за стола поднялся тучный, краснолицый полицай-президент: - Да мы днем и ночью рыщем по лесам...

- Вижу, как вы рыщете! Поглядите-ка на него: он рыщет по лесам! Учтите, Дорош, если в течение недели русские разведчики не будут переловлены и уничтожены, как бешеные собаки, будете разжалованы в рядовые. Вот теперь все. Желаю успеха, господа. Хайль.

- Хайль! - гулко пронеслось род сводами громадного кабинета. Застучали стулья и кресла, послышались шарканье и топот ног.

Фельдмаршал Модель, прямой, будто насаженный на палку, сверкнув стеклами золоченых пенсне, встретился взглядом с маленькими, бульдожьими глазами имперского комиссара и слегка кивнул ему. Они знали друг друга с тысяча девятьсот двадцать восьмого года. В ту пору Кох создавал в Восточной Пруссии первые организации нацистской партии. Как-то он заявился и к Моделю, уже полковнику, командиру крупной воинской части, и от имени «пролетариата Пруссии, сплоченного великими идеями нацистского движения, от имени будущего Германии» попросил Моделя о материальной помощи партии. Худой, измученный каждодневными митингами и собраниями, в каком-то большом, явно с чужого плеча, пиджаке, Кох суетливо рассказывал Моделю о том, какие великие задачи стоят перед новой национальной рабочей партией, и обещал ему и тем военным, которые поддержат ее в трудную минуту, великие блага в будущем. Не подав руки, не дослушав речи Коха до конца, Модель вынул из кармана кителя и подал просителю бумажку достоинством в десять марок. Кох побагровел, но деньги взял. Ушел, пятясь задом к двери, кланяясь и что-то бормоча...

- Минутку, Модель, вы мне нужны, - остановил его Кох.

Фельдмаршал застыл у двери, лицо его напряглось. Кох зевнул, порылся в бумагах:

- Хотя нет, Модель, можете идти. Да, вот что: внизу ждет приема штандартенфюрер Кугель. Скажите, чтобы он поднялся ко мне. Успеха вам, фельдмаршал.

- Взбешенный Модель стиснул зубы. Он, старый боевой генерал, понял эту мелкую, злобную месть «пролетария», ставшего одним из крупнейших партийных чиновников Рейха, но чем на нее ответить? Разве грохнуть тяжелой дубовой дверью, да так, чтобы картины в золоченых рамах, развешанные по стенам кабинета Коха, посыпались на паркет? Модель стремительно распахнул дверь, но в последний момент придержал ее и мягко, бесшумно закрыл. «Плебей! Выскочка! - твердил он про себя, спускаясь по мраморной лестнице партийной канцелярии Восточной Пруссии. - И такие люди руководят нами. Бетонные доты для каждого солдата... Тьфу! Однако где же этот чертов Кугель?»

- Вальтер, дружище, проходи. Подсаживайся ближе.