На краю света

Мэри взглянула на него, надеясь, что он не ждет ответа на этот вопрос. Она с трудом переваривала полученную информацию. Но Тед продолжил:

– Ты была такой доброй и интересной, и рядом с тобой мне всегда было так спокойно. Когда мы были вместе, мои проблемы куда-то отступали. А я так устроен, что это не так-то просто. Ты никогда не говорила про Джима, и я понимал и уважал это. Он часть тебя, ты его любишь. Я никогда не хотел вынуждать тебя отказаться от этого. Но это не мешало мне хотеть стать к тебе ближе. Я просто надеялся, что ты сможешь взглянуть на меня по-другому. И я знал, что это возможно – любить того, кто ушел, и одновременно испытывать чувства к кому-то еще. Тот мой первый звонок был безумной, пьяной идеей, но какая-то часть меня, должно быть, надеялась, что от моего голоса в тебе что-то всколыхнется, и ты дашь мне шанс… Я думал, что уже исчерпал все остальные возможности…

– Но почему ты просто не сказал, что я тебе нравлюсь? – Все раздражение Мэри окончательно ушло, и ее голос был тихим, увещевательным.

– Мне не хотелось напугать тебя. Нет, не совсем так. Я сам боялся. Боялся сказать тебе, что я чувствую. Никому не хочется услышать прямой отказ.

У Мэри в горле встал твердый комок. Как выясняется, она не единственная, кто чувствует себя счастливее, предпочитая жизнь под завесой сомнений ослепляющей боли ясности.

– Но теперь я знаю, что так ничуть не лучше. Честное слово, я знал это уже после первого же звонка. Поэтому, позвонив снова, я пытался извиниться. Но у меня не получилось. Все только запутывалось, и я влип – чем дальше, тем меньше я понимал, как же мне из этого выбраться.

– И Элис помогла тебе найти выход, да? – Мэри заглянула ему в глаза.

Его глаза улыбались.

– Она – это нечто. Надо отдать ей должное. – Он вспомнил вспышку праведного гнева Элис, там, посреди бумажных стаканчиков сока на лужайке. – Мне даже в голову не пришло, что ты можешь подумать, что тебе звонил Джим, – добавил Тед. – Я совсем не хотел тебя обманывать. И не подумать об этом было очень глупо и эгоистично с моей стороны.

Протянув руку, Мэри положила ее поверх его сжатых кулаков.

– Я сама себя обманула. Не вини себя в этом, – сказала она.

Мимо их скамейки, покачиваясь, шел бездомный с помятым бумажным стаканчиком в руке. Когда он поравнялся с ними, Тед, порывшись в кармане, вытащил пару фунтов.

– Держи, приятель, – сказал он со знакомой теплотой в голосе. Человек удалился. Они снова замолчали.

– Мне надо как-то заняться собой, – наконец сказал Тед. – Я в плохом состоянии. Я думал, что смогу справиться, но все это показало мне, что нужна настоящая помощь. – Он выдохнул. – Казалось бы, я управляю кризисным кол-центром и вроде как должен лучше разбираться в таких делах, но нет.

– Совсем не обязательно, – ответила Мэри. То, что волонтеры «НайтЛайна» помогают другим людям в беде, не означает, что у них нет своей собственной.

– И я хочу, чтобы ты знала, что я ничего от тебя не ожидаю. Ничего такого, – сказал Тед ровным голосом. – Можешь мне поверить, я упустил свой шанс. И я не жду, что ты простишь меня. Я должен это заслужить. Но ты знай – если ты мне позволишь, я это сделаю. Когда бы ты ни была готова.

Мэри начала было отвечать, но ее прервал пронзительный свист, знаменующий начало игры в футбол в другом конце парка.

– Я же говорю, что я тебя простила, – повторила Мэри. Она пока не могла осознать, что испытывает по поводу откровений Теда, особенно его романтических порывов. Но она знала, что говорит совершенно искренне, от всей души. – Думаю, мы оба можем забыть об этом и жить дальше.

Если бы только забыть обо всем остальном было так же просто.

– 29 – 2009

Джим вернулся домой только в семь вечера.

– Мэри?

Она лежала со своей стороны дивана, положив руки под голову. Если она и сумела уснуть, то не заметила большой разницы – так близко кошмары из снов подобрались к ее новой реальности. Она раскрыла глаза – первое, на что упал ее взгляд, были два сэндвича, размокшие в пластиковой обертке. Пикник. Джим. Его непонятное отсутствие на работе. Он не был в клинике целую неделю.

– Что случилось? – спросил он.

Она медленно поднялась и села. Комната кружилась вокруг нее, и она чувствовала, как шея гнется под тяжестью головы.

– Ты заболела?

Джим подошел и положил ладонь на ее лоб. Мэри подумала, могла ли вся та умственная энергия, которую она извела, мучая себя вопросом, куда он пропал, вызвать подъем температуры. Казалось странным, если это окажется не так. Она глубоко вдохнула и услышала запах виски, который, как она знала, и должен был присутствовать. Как она могла не замечать его раньше?

– А ты? – спросила она. И вытолкнула ногой из-под стула пакет, который забрала в клинике.

– Что это?

– А это ты мне скажи. Мне его отдала секретарша в вашей клинике. Я зашла туда, чтобы принести тебе ланч.

– И что они сказали? – спросил он, когда тишина уже настолько пронзила Мэри, что она едва сдерживалась от крика.

– Что тебя не было в клинике всю неделю.