На краю вечности

Встаю под душ. Кожу страшно саднит. Думаю о визите Амалика. Причина прийти ко мне у него может быть только одна — он хочет забрать свою дочь. И вряд ли мой отказ отдавать ему девушку его устроит. По-хорошему, надо забрать Айлин и вернуться в Лондон, а там уже решить, как и что с ней сделать. Выключаю воду и заворачиваюсь в полотенце. В дверь раздается стук.

— Господин, это Дэшэн. Рита сказал, что я вам нужен, — слышу я и впускаю китайца внутрь. Он как всегда предусмотрителен, притащил с собой медицинский саквояж. Он смотрит на меня и его глаза округляются. Прижимает ладони к губам и тихо охает. Да, умею я производить впечатления на людей.

— Не бережете вы себя, господин, — причитает он, осматривая раны. Не щадите меня совсем. Плакать от вашего вида хочется…

— Все могло быть намного хуже, так что не стоит расстраиваться, — бодро говорю я, когда он начинает обрабатывать мне спину.

— Хуже — это истинная смерть, — ворчит Дэшэн. — И это разобьет мне сердце. Кто с вами такое сделал?

— Мой брат, — задумчиво отвечаю я, вспоминая взгляд Америго. — Мой брат…

— Это очень жестоко, господин! На вас живого места нет! — сокрушается китаец. Достает бинт и начинает бинтовать торс. По марлевой ткани тут же расплываются красные разводы.

— Если быть честным, то я это заслужил. Но признавать этого, конечно же, не хочется, — отвечаю я. — Ведь это будет значить, что тогда, в прошлом, я принял ошибочное решение.

— Лучше признать, извлечь из этого пользу и идти дальше, — подумав, говорит Дэшэн. — Вы же не хотите застрять в этой ситуации надолго? Простите, за эту дерзость, господин.

С виноватым выражением лица он торопливо кланяется и, прихватив с собой саквояж, уходит.

Не успеваю я толком прийти в себя, как к нам заявляются гости. Ада, учительница Айлин в сопровождении долговязой девицы. Она смуглая, вертлявая. Темноволосая, похожая на цыганку. Глаза у нее карие, с теплым янтарным отливом.

— Это Сабина Ковалевская, — представляет ее мне Ада. — Учится вместе с Айлин.

— Я ее лучшая подруга, — уточняет та. — Ты теперь ей вроде отца будешь?

— Типа того, — позволяя ей рассматривать себя, отвечаю я. Перевожу взгляд на Аду. На ней сегодня короткое голубое платье. Обычно такие надевают на свидания, а не на визиты к своим ученицам. Золотистые волосы завиты и подколоты по бокам. Губы подкрашены красной помадой. От нее пахнет дорогими духами и вином. Какая загадочная женщина.

— Что с Айлин? — требовательно спрашивает Сабина. — Она сегодня не пришла в школу. Не ответила ни на один мой звонок.

— Ей нездоровилось. Я позволил ей остаться дома, — говорю я первое, что приходит в голову. Слышу шаги. Моя подопечная неспешно спускается по лестнице. На ней голубые джинсы и черная блузка. Волосы, еще не высохшие после душа, гладко зачесаны назад и достают до поясницы.

— Мне уже лучше, — выдавливая из себя улыбку, говорит Айлин. — Простите, что не предупредила о своем прогуле. Деньги на телефоне закончились.

Ада хочет обнять ее, но она выскальзывает из ее рук. Коротко целует ее в щеку и делает шаг назад. Сабина внимательно наблюдает за ней.

— Главное, что ты в порядке, — довольно мурлычет Ада и треплет Айлин по щеке.

— С тобой что-то не так, — замечает Ковалевская. Берет подругу за руку и тащит ее к лестнице. — Пойдем к тебе, и ты мне все расскажешь!

Айлин послушно кивает и покорно следует за подружкой. Я рад, что в этот вечер у нее есть компания. Положительные эмоции — это то, что ей сейчас необходимо. Арсен берет пальто и, сославшись на дела, уходит из дома. Мы с Адой остаемся в гостиной вдвоем.

— На самом деле, я пришла узнать, как дела у вас, — робко произносит Ада, когда пауза между нами слишком затягивается. — Тяжело, наверное, стать опекуном в таком молодом возрасте? Вы же года на три только старше Айлин. А она сложная девушка.

— В чем именно выражается сложность? — засовывая руки в карманы, спрашиваю я.

— У нее на все есть свое мнение, она никого не хочет слушать. Своенравна, упряма. Может быть бестактной и очень эгоистичной, — переминаясь с ноги на ногу, говорит Ада.

— Правда? Мне показалось, что у Айлин просто есть характер, — отвечаю я.

— Да вы очарованы ей, — губы Ады трогает улыбка. Но в ней есть что-то хищное, злое.

— Это лучше, чем предвзятость, — говорю я и бросаю взгляд на часы. Одиннадцать вечера.

— Что ж, вижу, вы уже выбрали позицию по отношению к своей воспитаннице, — говорит Ада и снимает с вешалки пальто. — Надеюсь, вы найдете с ней общий язык.

— Уже поздно. Давайте я провожу вас, — предлагаю я. Ада с благодарностью смотрит на меня. Мы вместе выходим из дома. На улице холодно. Накрапывает мелкий дождь. Ветер обжигает. Учительница поднимает воротник и натягивает на руки перчатки. Исподтишка наблюдаю за ней. Пытаюсь понять, что она за человек. Вроде бы она мила, но присмотревшись, за этой показной мягкостью можно заметить жесткость. У меня нет сомнений в том, что этой барышне есть что скрывать.

— Вы никогда не хотели переехать жить в большой город? — спрашиваю я ее.