На краю вечности

— Прекрати это, прошу тебя, — просит моего брата Айлин, глядя ему в лицо. — Пожалуйста…

— Ты знаешь его всего стуки и уже успела полюбить? — прищурившись, спрашивает Америго. — Зотикус, ты влил ей какой-то волшебный отвар в чашку с чаем?

— Дело не в любви, — твердо говорит Айлин. — Никто, ни одно существо не заслуживает таких издевательств! Это мерзко и отвратительно!

Америго смотрит на нее с любопытством. Он касается пальцами ее щеки. Она не отстраняется, а выжидающе смотрит на него.

— Тадеуш! — зовет мой брат. — Пора!

На складе появляется огромный толстяк в черном пальто. У него густая борода и забавная шляпа. Передвигается он с трудом, напоминая хорошо откормленную утку. В его руке я вижу клеймо с раскаленной докрасна буквой «А».

— Ты не сделаешь этого, — шепчу я. На крик нет сил. — Это слишком даже для тебя, Америго. Перевожу взгляд на Айлин. Она, поняв, что ее ждет, бледнеет и делает шаг назад.

— Меня обижают твои сомнения в том, что я на это способен. Ты ведь уверен, что твой брат — чудовище. А они совершают неприглядные поступки, — забирая из рук Тадеуша орудие пытки, говорит Америго. Оглядывает Айлин с головы до ног. Свободной рукой убирает волосы от ее лица. — Жалко портить такую красоту…

— Это наши разборки, не втягивай ее, — прошу я. — Она не причем.

— Чувствовать боль, которую причиняют тебе, это одно. С ней можно смириться. Но когда это касается того, кто тебе дорог… Это в сотни раз больней, — оборачиваясь ко мне, говорит Америго. Брат уже все решил и переубедить его будет невозможно. Он уже переключил свое внимание на Айлин. — Снимай блузку.

Оглушенная происходящим, моя подопечная выглядит затравленным зверьком. Но подчиняется требованию Америго. Стягивает с плеч блузку, бросает ее на пол и прижимает руки к груди. Брат смотрит ей в глаза и произносит несколько фраз на непонятном для меня языке. Она обмякает, руки опускаются. От пупка к груди тянутся два уродливых шрама. Кто с ней это сделал? Что произошло с этой девчонкой? Америго поспешно отводит взгляд и делает Тадеушу знак держать ее. Тот заграбастывает хрупкую фигурку Айлин обеими ручищами. Она вяло пытается вырваться, но все ее действия заторможены, словно во сне. Когда каленое железо впивается ей в плечо, она издает короткий крик и тут же затихает. На секунду ловлю ее потерянный взгляд. В нем нет ни грамма обвинения или злости. Только страх и растерянность, смешанные с недоуменным — почему?

Запах горелого мяса щекочет ноздри. Америго ее клеймит долго и со знанием дела. Так, чтобы ничто не смогло помочь ей избавиться от клейма. Чем он занимался все это время? Какие еще навыки приобрел? Он придирчиво осматривает результат своей работы и, довольно улыбаясь, отходит в сторону. Кладет клеймо на стол и оборачивается ко мне.

— Как настроение, дорогой брат? — с нескрываемым торжеством спрашивает он меня. — По глазам вижу, что ты готов убить меня. Теперь каждый раз, когда ты будешь ее видеть, в твоей памяти будет всплывать мое имя. Ты никогда не забудешь о своем предательстве.

Тадеуш отпускает девушку, и она, шатаясь как пьяная, идет к табуретке. Сев на нее, начинает растирать себе виски. У меня нет сомнений в том, что Америго использовал внушение, чтобы она не так сильно ощущала боль. Надо же, проявил милосердие. Брат подходит ко мне и выдергивает из моего бедра кинжал, который метнула в меня моя подопечная. Потом освобождает мои руки, и я падаю на пол. Мне нужна кровь, чтобы восстановиться. И она совсем рядом, дразнит меня своим ароматом. Но я не имею права к ней притронуться. Дьявольское искушение. Желудок бунтует, напоминая о своих потребностях острыми спазмами.

Собираю волю в кулак и поднявшись, набрасываюсь на Америго. Злость за то, через что мне пришлось пройти за эти несколько часов придает мне энергии. Он же легко уворачивается от моих ударов, а когда ему это надоедает, легко, как фантик, отбрасывает к противоположной стене.

— Я не хочу с тобой драться, — говорит он. — Не в таком состоянии.

— Следующего раза может и не быть, — поднимаюсь на ноги и снова набрасываюсь на него. Америго одним движением укладывает меня на лопатки и приставляет нож к горлу. Его пряди волос падают мне на лицо.

— Конечно же он будет, — спокойно говорит брат. — Я буду с тобой рядом, пока ты не испустишь последний вздох. Буду смотреть на это, радоваться и держать тебя за руку. Осталось всего несколько дней. Та дрянь, что тебе ввел Тадеуш… От нее нельзя исцелиться. По первости тебе будет помогать кровь, но это ненадолго. И в один прекрасный день тебя парализует как древнего старика. Это продлиться несколько часов, после чего ты перестанешь дышать. И это будет моей победой. Чтобы отпраздновать ее как подобает, я заберу твою воспитанницу с собой в Барселону. Хотя, она уже и так принадлежит мне, и ты об этом знаешь. Мне кажется, что это прекрасный план. Я вдохновлен им.

Мучаюсь вопросом, почему он больше не спрашивает про флэшку. Она перестала его интересовать? Он нашел способ, как получить ее другим путем? Что изменилось?