На крючке ярости

Он понимал, что это невозможно. В современном мире пиратству не было места, быть пиратом значило быть преступником, а против закона Чарли идти не хотел. И, тем не менее, иногда откровенно тяготился своей долей, своей должностью судового врача, мечтая занять место более высокое, мечтая, чтобы, как и раньше, матросы повиновались его приказам, исполняя их по первому слову, если не по взгляду. Ему вновь хотелось стать тем Чарли, которого называли Бешенным.

Да, его прозвали так и здесь. Да, его окликали по привычному прозвищу, но это было не то, совсем не то, что тогда… Тогда это имя гремело, тогда оно внушало ужас, а сейчас? Здесь это было не более, чем прозвище, которому никто, кроме горстки матросов не придавал значения.

Ему хотелось вернуть себе былую славу, и он признавался себе в этом желании, понимая его несбыточность.

Но, ох, не зря говорят, что желаний стоит бояться, что желания сбываются, порою даже вопреки нашей воле! Порою даже когда ты уже не помнишь об этом желании, когда не думаешь о нем. А оно сбывается и, сбывшись, далеко не всегда приносит ту радость, что ты ожидал…

Корабль зашел в порт еще вчерашним утром, а сегодня к вечеру намеревался отправиться дальше. На палубе шла неспешная подготовка к отплытию, матросы лениво бродили туда-сюда, без особой охоты выполняя привычные, рутинные обязанности; капитан тихо скучал у себя в каюте, когда по трапу вдруг поднялся человек.

Среднего роста, светловолосый, кареглазый, довольно молодой, в черной длинной рясе и с маленьким томиком в руках — священник, какого никто не ожидал встретить ни в этом порту, ни на судне, но которого никто даже не подумал прогнать.

— Тебе чего, святой отец? — один из матросов, довольно вежливо обратившийся к священнику, даже чуть поклонился ему, выражая уважение святому человеку. Тот ответил мягкой улыбкой и, прижав томик к груди, свободной рукой перекрестил обратившегося к нему.

— Мне хотелось бы увидеть вашего капитана, сын мой, — голос у священника был тихий, располагающий, и матрос, которому, как и всем, прекрасно было известно о нелегальных пассажирах, порою поднимающихся на борт судна, спокойно кивнул и указал ему путь.

Священник поблагодарил, еще раз осенил собеседника крестным знамением и уверенно направился к капитанской каюте. Матрос, проводив его взглядом, мельком отметил, что легкую качку судна священник словно бы и не замечает и, подумав, что святому отцу, видимо, уже доводилось плавать по морям, занялся своими делами, благополучно забывая о нем.

Священник же, тем временем, вежливо постучал в дверь каюты и, распахнув ее, вошел. Капитан, сидящий за столом, выпрямился, настороженно вглядываясь в него, безмолвно ожидая слов.

Священник огляделся и, обнаружив в углу каюты маленькую иконку, истово перекрестился, затем, наконец, обращая взгляд к собеседнику.

— Добрый день, — говорил он по-прежнему негромко, очень мягко и располагающе, и капитан как-то сразу расслабился, — Прошу простить мне некоторую дерзость, но быть может, сын мой, вы могли бы доставить меня отсюда в другой порт?

Капитан, который уже отчаялся найти пассажира, растянул губы в улыбке, кивая.

— Без проблем, отче! Скажите, в какой порт вас доставить?

— А в какой вы собираетесь зайти в следующий раз? — священник чуть-чуть склонил голову набок, — Моя миссия — нести свет заблудшим душам, я скитаюсь по миру, не желая приюта, и мне безразлично, где в следующий раз моя нога ступит на землю. Увы, я беден… но если вам, мой сын, нужны деньги, я отдам все…

— Да что вы, отче! — надежды поживиться за чужой счет были разбиты; благочестие в душе капитана победило жадность, — Мне совесть не позволит брать деньги со святого человека! Оставайтесь на борту, сколько хотите, если ваша миссия — нести свет… может, вы и моих балбесов вразумите. А то знаете, есть у нас судовой врач… — здесь капитан, не удержавшись, хохотнул, — Так клянусь вам, он порою как зыркнет на меня, аж душа в пятки уходит! Да и высказаться порой может, ну, вот что твой пират! Я уж порой думаю — не дьявол ли в него вселился, в самом-то деле? Когда нанимался казался приличным парнем, а теперь… о нем и слухи во флоте ходят нехорошие.

Священник сочувствующе улыбнулся.

— Я вижу, твой подчиненный действительно ценен для тебя, сын мой, коль уж ты так переживаешь за него. Я поговорю с ним, тем паче, если он врач… Мне бы не помешала небольшая помощь, — здесь отче негромко вздохнул, — Я со смирением принимаю испытания, посылаемые мне Господом, но порою случаются маленькие неприятности со здоровьем, и я опасаюсь, что здесь повинен я сам… — он покачал головой и вернулся к предыдущей теме, — Я побеседую с твоим врачом, сын мой, обязательно побеседую, но лишь когда мы покинем порт. Дотоле, прошу тебя, позволь мне немного перевести дух — на ногах я с утра и изрядно устал.

«Такой молодой и такой дохлый», — брезгливо подумал капитан, однако, изобразив на лице совершенную приветливость, закивал.