На крючке ярости

— Я забыл здесь своего капитана, — негромко вымолвил он, — Капитана, который забыл о своем предназначении, о своем призвании, который сидит в своей каюте, как крыса в норе, вместо того, чтобы гордо стоять на мостике! Что такое, Бешенный? Растерял боевой пыл, смирился с должностью докторишки? Мне жаль видеть тебя таким, клянусь, я надеялся вновь обнаружить в тебе прежний запал…

Крепкий кулак, врезавшийся ему в челюсть, отшвырнул насмешника на несколько шагов, заставляя даже изумиться. Он потер место удара, пару раз моргнул и, длинно присвистнув, покачал головой.

— А ты не так уж и безнадежен, Чарли… вспыхиваешь ты по-прежнему, как фитиль. Ведь раньше так и было! — он шагнул вперед, вглядываясь в лицо экс-капитана с какой-то странной надеждой, — Вспомни, Бешенный, вспомни! Если ты фитиль, то я всегда был той самой спичкой, от которой ты вспыхивал и разносил к чертовой матери суда, уничтожал каждого, кто встанет у тебя на пути, ты был тем, кто пугал моряков по всему миру! Тебя боялись, нас боялись, Чарли, неужели ты не тоскуешь по этому? Неужели тебе по нраву торчать здесь, подчиняться приказам этого идиота, занимающего не свое место? Неужели не хочется вновь стоять на мостике, отдавая приказы…

— Чес, — каждое слово оборотня ранило душу бравого моряка, напоминая о несбыточном желании, и слушать его дальше он не хотел, — Все это было там, в идеальном мире мастера, но не здесь! Здесь нет фрегата, здесь нет парусных судов, здесь все иначе, здесь… — он сжал губы и покачал головой, — Ты явился бередить мне душу, напоминать о прежних днях? Поздравляю, тебе это удалось, рыжая крыса, но, клянусь, если ты хоть что-то попытаешь сделать — я отправлю тебя на дно, кормить акул и спрутов, и не посмотрю, что ты бессмертен! Привяжу ядро к твоей глотке и брошу…

— Тише, тише, капитан, — Чеслав кривовато улыбнулся, качая головой, — Ты прав — все это было давно, в прошлом. В этом мире убийства священника тебе не простят, даже если я потом останусь жив. Твой начальник сказал, что о тебе ходят нехорошие слухи по всему флоту… — он прищелкнул языком, — Похоже, ты вновь создаешь себе славу пирата, хотя пока и не стоишь на мостике судна, приказывая грабить торговые суда. Знаешь… зачем я пришел? — собеседник промолчал, и оборотень продолжил, разводя руки широко в стороны, — Хочу поставить все на свои места. Хочу помочь тебе вернуть былую славу, хочу вновь возвести тебя на мостик, мой капитан! Ты вновь поведешь пиратов, вновь поднимешь Веселого Роджера…

— Иди к черту, — Чарли отвернулся, не желая слушать. Знакомая крепкая рука мягко сжала его плечо.

— Я не лгу, Чарли, — говорил рыжий спокойно, мягко, и каждое слово, казалось, зароняло семя размышления в благородную душу моряка, — Но я вижу, тебе не хочется говорить… Что ж, побеседуем позже. Будь добр, осмотри все-таки мою шею — с тех пор, как я снял ошейник, она непрестанно болит, и мне это досадно.

Бешенный дернул плечом, кривовато ухмыляясь. Признание оборотня в не самом лучшем состоянии здоровья ему было почти приятно.

— Ошейник держал твою шею пятнадцать лет, Чес, мышцы отвыкли работать сами. Шея будет болеть, и болеть будет еще долго, с каждым днем все сильнее, пока ты вновь не привыкнешь держать голову сам. Я не смогу помочь тебе, — он ядовито прищурился на собеседника через плечо, — Похоже, чтобы вновь вредить нам, тебе придется превозмогать боль… священник.

* * *

— Ну, и где мы? — Роман приставил руку козырьком к глазам и недовольно огляделся. Его младший брат, пожав плечами, сунул руки в карманы и опять достал эспандер, сильно сжимая его — признак наивысшей степени сдерживаемого беспокойства.

— Мы в чистом поле, — известил он, сам оглядевшись и обнаружив вокруг и в самом деле ни больше и ни меньше, как огромное, заросшее колышущейся высокой травой поле.

— А где все остальные?.. — Татьяна, непроизвольно обняв себя руками, поежилась и недоверчиво осмотрелась, — Нас же не должно было… эм… раскидать…

— Давайте мыслить конструктивно! — молодой маг, сунув эспандер обратно в карман, огляделся еще раз и развел руки широко в стороны, — Мы одни в далеком прошлом, совершенно не знаем, куда идти и кого спрашивать… Роман, давай ты, у меня не получается конструктивно.

Виконт недовольно передернул плечами: камзол ему был все-таки тесен и чрезвычайно неудобен.

— А что я? Я вижу то же, что и ты, плюс Татьяну. На ней карта не нарисована, у нее теперь даже побрякушек волшебных нет!.. О, кстати, а интересно, мы вообще для местных-то видимы? Или мы, как это… ну, как Винс с Татьяной людей своим прозрачным видом пугали?

— Мы пугали не людей, а тебя, — огрызнулась девушка, — И не прозрачным видом, а удвоенным Винсентом, а я там вообще была не причем! — она на миг притихла и другим тоном спросила, — Что нам делать?..