На крючке ярости

— Итак, магия дыхания. Вы правы, совершенно правы, синьор Эрико — ни один маг, против которого прежде она была направлена, не мог совладать с нею, не мог, так сказать, изменить ее полярность… но я смею напомнить, что прежде никто не был и способен высчитать, когда наступит Ночь Большой луны. Вашему же сыну это удалось еще в шестилетнем возрасте.

Анри, как-то сразу забыв про обиду (в этом он был немало похож на своего дядю Романа), оживился, с интересом подаваясь вперед.

— Значит, вы считаете, что я могу… изменить полярность магии Чеслава? Могу слышать то, что слышит он, видеть то, что видит он…

— Если сосредоточитесь, юноша — безусловно, — итальянец опустил подбородок, — Но будьте осторожны. Мне известно, что в своем нежном возрасте силой вы практически равны Альберто, я не сомневаюсь вас ни на миг, клянусь! Но заклинаю — соблюдайте осторожность. Чеслав хитер и умел, я боюсь, он может понять, что вы задумали и тогда… — мужчина вздохнул и умолк, не желая живописать картину плохого окончания ситуации.

Эрик в раздумье постучал себя пальцем по губам, просчитывая различные варианты и сопоставляя слова Паоло с реальностью. В сыне молодой граф, разумеется, не сомневался, в силе и способностях его был уверен, но также знал и о горячности своего наследника, подозревая, что та может сыграть против него.

— Знаете, есть такая пословица… — итальянец на миг задумался, затем произнес на своем языке, — Chi la dura la vince. В моем вольном переводе это означает следующее — «кто упрям — побеждает». В упрямстве вашего сына, господин граф, у меня сомнений нет, как, надеюсь, и у вас.

Анри расплылся в широкой улыбке — он в своем упрямстве тоже никогда не сомневался, поэтому слова мага ему польстили даже больше, чем все предыдущие дифирамбы его силе.

— Это точно, я упрямый, — он хмыкнул и, весело подмигнув несколько расслабившемуся отцу, продолжил, не давая ему сказать и слова, — Но что тогда значат эти волны? Что, Чеслав решил взять отпуск, валяется где-то на пляже?

— Или Чеслав решил заручиться союзником, — негромко возразил настроенный значительно более мрачно Эрик, — Волны, Анри, волны! Моря, океаны! Кого мы знаем, связанного с водной стихией?

Парень на секунду замер, пытаясь сообразить, что имеет в виду отец, а затем, приоткрыв рот, неуверенно попятился, падая обратно на диван.

— Не может быть… — сорвался с его губ пораженный шепот, — Но, папа, Чарли не пойдет против нас! Он не может!..

Паоло тяжело вздохнул и, опустив голову, покачал ею.

— Поймите меня правильно, друзья мои, — негромко проговорил он, — Я не питаю сомнений в благородстве капитана Бешенного, нашего доброго друга Чарльза, но я и не склонен недооценивать врага. Чеслав ведет себя как будто спокойно, но я думаю, все мы достаточно знаем его, чтобы утверждать, что этот волк сейчас в ярости. Просто ярость свою он обращает в силу, пользуется ей, как ему удобно… Обмануть Чарли, поймать его на крючок сильных эмоций — для такого, как Чеслав, это ничего не стоит. Кроме того, все мы хорошо знаем, как тоскует Бешенный по своей пиратской жизни.

— И что вы хотите сказать? — Анри, хмурясь, вновь поднялся на ноги, скрещивая руки на груди, — Что, Чеслав сделает из Чарли пирата, и тот, как теленок, покорится? Опять пустится во все тяжкие, будет разбойничать на морях… Но это же, черт возьми, преступление! Это не мир дедушки, здесь другие законы, и отец маг не спасет его если не от реи, то от тюрьмы точно!

— Анри, Анри… — Эрик чуть сдвинул брови, — Остынь. Паоло только что сказал, что Чеслав хитер, он может поймать человека на крючок сильных эмоций, а вызвать их рассказами, разговорами о прошлом для него тем более раз плюнуть. Я не говорю, что Чарли наверняка поддастся ему! Я лишь полагаю, что мы должны учитывать разные варианты развития событий. Ну, а пока мы ничего не знаем наверняка, думаю, вполне можем предположить, что Чеслав действительно пытается подобраться к Чарльзу. В конечном итоге… — граф чуть приподнял уголок губ, — В мире Альберта они были дружны.

Глава 10

Кирка вновь оттягивала руки, дополнительно отягощенные кандалами. Все мышцы ныли, спина горела, будто обожженная пламенем, в голове мутилось от боли.

Он с трудом взмахнул киркой и, отколов от монолитной стены перед собой пару мелких камешков, кое-как перевел дух. От пыли першило в горле, дышать было невыносимо и больше всего хотелось просто упасть лицом в отколотые камни, застыв там навеки.

Почему он опять здесь? Ведь все закончилось, он покинул это место, бежал, он освободился от этого кошмара! Освободился… уже так давно, больше тысячи, да что там — полутора тысяч лет назад! Так почему он снова очутился тут??

Винсент раздраженно швырнул тяжелую кирку на землю, и туда же сплюнул, силясь избавиться от пыли, забившей собою горло. Сзади послышался негодующий возглас и в следующий миг тяжелый толстый кнут с размаху прошелся по его обнаженной спине.

Мужчина выгнулся, с трудом сдержав крик боли и, чертыхнувшись, опять поднял кирку, с трудом занося ее над головой.