На крючке ярости

Если с Виком случилось то же, что и с ним, если он тоже попал в свое собственное тело… Бедный граф, что же он должен переживать сейчас! Встретить родителей, покинувших этот свет больше полутора тысяч лет назад — от этого немудрено рехнуться, а Виктор человек ранимый, нежный, с хрупкой психикой. Да еще и Чеслав в свое время над последней поработал… поработает? Сейчас же этого еще не произошло… Какой дурдом, голова кругом идет.

— Рене?

— Ничего-ничего… — Ренард выдавил из себя улыбку и, присев перед сестрой на корточки, взял ее руки в свои, глядя снизу вверх с неизбывной нежностью и любовью, — Знаешь, Ада… Когда я вскочил, на меня вдруг накатило что-то вроде… озарения, предвидения, как бывает с магами, понимаешь? Я вдруг увидел, что будет и, клянусь, я убежден, что все будет именно так! — он глубоко вздохнул, стараясь говорить как можно убедительнее, — Вы с Виктором… вы будете жить с ним в большом, красивом замке, который он, думаю, вскоре уже начнет строить. Там же будут жить и ваши дети, и внуки, и правнуки… и вообще все потомки вашего союза. Вы дадите начало большому и прекрасному роду, вы станете основателями великолепной семьи… Вас ждут и горе, и счастье, и преграды, которые вы сумеете обойти… Но как бы там ни было, Ада, знай — все, что произойдет, что происходит прямо сейчас однажды выльется в огромную радость, однажды все приведет к однозначному, прекрасному исходу…

Аделайн слушала, не то веря, не то не веря, слушала, глядя на брата растерянно и подозрительно, робко кивая иногда. Она слушала, почти ничего не понимая, лишь ощущая в словах Рене поддержку, надежду и, слабо улыбаясь порою, вздыхала.

— Хочу верить, что все так и будет, — она покачала головой, — Но сейчас трудно осознать это. Как ты мог прозреть будущее, Рене, ведь ты никогда не был магом! Я… знаю, кто ты, — Ада понизила голос, глядя на собеседника почти со страхом, — Но ведь это не делает тебя колдуном! То, что ты способен менять облик…

— В твоей крови это тоже есть, но не так сильно выражено, — возразил Ренард и, легко поднявшись с корточек, вновь сел в кресло, — Я же пошел в отца… Но это неважно, не имеет сейчас значения. Ада… — мужчина внезапно посерьезнел; в глазах его сверкнули искорки затаенной боли, — Знаешь… чтобы ни случилось, чтобы ни произошло, прошу тебя, всегда помни, что я люблю тебя. Что я никогда бы не предал ни тебя, ни твоих детей, что я люблю и тебя, и Виктора, и я жизнь за вас готов отдать! Помни об этом, прошу тебя, сестричка, помни!

— Я помню… — сестра баронета вновь растерялась, с волнением глядя на него, — Рене, что с тобой творится? Такое чувство, что ты прощаешься со мной, будто хочешь покинуть меня… нас…

— Нет, — Рене на мгновение закусил губу и вновь заставил себя улыбнуться, — Нет, дорогая, не сейчас. Сейчас я не покину, не оставлю тебя, не оставлю… Виктора… Знаешь, он ведь, наверное, ждет тебя, — мужчина глубоко вздохнул, — Прошу, милая, отправляйся к мужу. И цени каждое мгновение, что он проведет рядом с тобою, цени! Никто не знает, что уготовано ему в жизни…

Аделайн, растерянная, изумленная, поднялась и, явно не желая этого, неуверенно попрощалась с братом. Тот, мягко улыбаясь, поцеловал ее на прощание в щеку и, проводив до двери, долго смотрел ей в след.

Потом вздохнул и, вернувшись в комнату, снова упал в глубокое кресло.

Что же все-таки произошло, что случилось? Почему, как он оказался вновь Ренардом Ламбертом, снова занял свое место в этом времени? Вообще, разве такое возможно?

Эх, хорошо бы спросить об этом у Винсента… Интересно, с ним тоже такое случилось? Если да, то…

Рене нахмурился, закусывая губу и потер лоб. Какой же сейчас период времени, что происходит в жизни других людей?..

Если Вик пока еще даже не выстроил замок, а Ада носит их первенца… А Винсент бежал с каторги за пару дней до того, как они с Виктором нашли тот холм, где он решил построить Нормонд! Значит, сейчас он на каторге?..

Черт возьми, бедняга, надо же спасти его! Вытащить… или нет?

Баронет помрачнел, глядя в пламя камина. Нельзя нарушать ход событий в прошлом, иначе в будущем может произойти черти что… Винсент бежал с каторги сам, а встретились они с ним впервые… той ночью, когда его обратил Рейнир. В Ночь Большой луны! Нет, тогда он был в облике льва, человека-Винсента он увидел уже позже, в домике Рейнира…

Черт возьми, Рейнир! Ренард вскочил на ноги и воодушевленно хлопнул в ладоши. Точно! Конечно! Они хотели поговорить с Рейниром, значит, все, кто оказался в этом времени — даже если они вновь стали теми собой, какими были в шестом веке, — отправятся к нему! Значит, ему нужно только подгадать момент, прийти вовремя к домику старика…

Ламберт опять упал в кресло; взгляд его исполнился почти ужаса. Все они вновь стали теми собой, какими были здесь… но ведь с ними отправились те, кто в шестом веке просто не существовал. Татьяна, Людовик, Роман… Господи, что же стало с ними?! Надо… надо как-то разыскать их, найти…