На крючке ярости

— И очень напрасно! — Татьяна обеспокоенно подалась вперед, всматриваясь в шурина, — Что с тобой происходит? О чем ты?

Парень тяжело вздохнул и, поднявшись с земли, прошелся туда-сюда перед костром, не то разминая ноги, не то размышляя о чем-то своем. Потом присел перед огнем на корточки, подкинул в него еще пару сыроватых веток и, наконец, опустив голову, начал каяться.

— Мои силы тают, — голос молодого мага прозвучал негромко, но так обреченно, что спутники его, невольно занервничав, взволнованно переглянулись, — Раньше, когда я был в замке, да даже когда и не был в нем, моя сила каждый раз… ну, как будто обновлялась. Я пользовался ей, и становился еще сильнее, я чувствовал себя сильным! А сейчас… — он быстро облизал губы и, подняв голову, окинул собеседников внимательным взглядом, — Сейчас, каждый раз, используя силу, я чувствую, что слабею. И не знаю, что делать с этим.

— То есть, ты сейчас хочешь сказать… — Роман неуверенно переглянулся с Татьяной и, подозрительно хмурясь, вгляделся в брата, — Хочешь заявить… что через какое-то время ты можешь… совсем ослабеть?..

— Такая вероятность есть, — не стал спорить Луи и, виновато улыбнувшись, слегка развел руки в стороны, — И, если честно, я поэтому очень хотел бы найти дядю. Поговорить с ним, узнать… может, он что-то сможет посоветовать. Жаль только, где искать его, мы все еще не знаем.

— Ну… — Татьяна куснула себя за губу, спешно придумывая, как утешить и, заодно, обнадежить парня, — У нас же есть предположения…

— Которые полностью лишены смысла! — молодой маг, абсолютно не желающий утешения, нахмурился, — Я не хочу метаться из стороны в сторону, тыкаясь носом, как слепой котенок! Моя душа жаждет определенности, так давайте решим конкретно и четко, куда мы, в конце концов, пойдем и кого будем искать! Голосуем!

Девушка пожала плечами. Выбрать вот так навскидку, кого бы ей хотелось увидеть первым, было затруднительно, но… с другой стороны, свое предложение она уже сделала.

— Я за Ричарда. О нем мы, по крайней мере, точно знаем, кем он был в этом времени. Ну, и с его помощью, полагаю, можно найти остальных.

— А я за Винса, — сварливо отозвался Роман, — Он — единственный, кто может объяснить, что здесь творится, он вообще был основоположником нашего путешествия!

Луи, искренне пытающийся мыслить трезво, вздохнул и покачал головой.

— Я тоже за Винса, — честно и искренне произнес он, — Роман прав — именно из-за его силы мы здесь оказались, он может знать подоплеку происходящего, он неплохой маг… Но Винсент сейчас, вероятнее всего, на каторге, а туда лезть я не считаю разумным. Будем искать Ричарда. Может быть… постепенно и соберем всех в кучку.

— Может быть, — вздохнула в ответ Татьяна и, поежившись, окинула взглядом лесок, на опушке которого они находились, — Смотрите… поднимается туман.

* * *

То, что на корабле готовится бунт, Чарли понял значительно раньше капитана. Моряком он был бывалым, характер матросов, с которыми плавал, изучить успел хорошо, поэтому, когда заметил косые взгляды, бросаемые кое-кем из них в сторону капитанской каюты, мигом сообразил, что происходит.

Как понял и то, кто, на самом деле, может быть зачинщиком готовящегося восстания. Точнее, кто им наверняка является.

Он был повсюду. Среди матросов, возле каждого из них — в кубрике, на палубе, на вахте… Он заглядывал в камбуз к коку, чтобы прочитать ему свою «проповедь», он даже капал на мозги капитану! Хотя ему, пожалуй, меньше, чем остальным.

Чарли видел, как он подзуживает ребят, видел, понимал это и, сознавая, что помешать мерзавцу не в силах, тихо злился у себя в каюте.

Однажды он, правда не выдержал.

Священник как раз негромко втирал что-то парочке закадычных друзей, которые, забыв про работу, слушали его с величайшим вниманием, когда молодой человек остановился неподалеку от них и заставил себя выдавить улыбку.

— Привет тебе, отче… — говорил он при этом сквозь улыбку, сквозь зубы, и голос его звучал соответственно, — Я давно хотел спросить — как твоя шея? — парень немного сузил глаза, — Может быть, мне стоит еще раз ее осмотреть?

Священник, живо обернувшись, ответил улыбкой чрезвычайно мягкой и вежливой, исполненной всеобъемлющего терпения.

— Да зачтет Господь тебе доброту твою, сын мой, — он истово перекрестился, — Но не стоит так волноваться — мне становится много лучше, и я…

— Я вижу, что ты двигаешь головой с усилием! — с нажимом перебил его Чарли, — Идем в мою каюту, я осмотрю тебя! — он на миг сжал губы и, сделав страшные глаза, прибавил с еще большим давлением, — Я не хочу, чтобы… что-то случилось.

Уточнять, с кем может что-нибудь случиться, он не стал — прекрасно знал, что «священник» поймет его и без дополнительных объяснений и, говоря откровенно, готов был, если тот сейчас продолжит ломать комедию, подстрелить его из пистолета, а затем сказать, что теперь попу есть, что лечить. Впрочем, не исключено, что от выстрела чертов мерзавец бы легко уклонился.