На ладожских ветрах

Ю р и й А н д р е е в и ч . Это так, но плодотворно ли?

Д и м а . Ну ты даешь! Что ж, по-твоему, можно крестьянина заставить гнилое зерно бросить в борозду? Да он тебя так далеко пошлет – не вернешься. Мы как солдаты без боеприпасов на исходных позициях – ждем сигнала к бою и не смеем роптать. Нас успокоили, что и противник снарядами не разжился. Ты говоришь, я злой. А я злой и есть. Посуди, отчего мне быть добрым? Мастерскую мы делали, считай, собственными руками, на монтажников не больно-то полагались, вечера прихватывали, выходные… И Алик со Славкой рядом. А канал так и не смогли отстоять, не хватило злости – выходит, сам дурак. Шутка ли – взрывоопасное производство, аппаратура в особом исполнении, шестьдесят милливатт на обрыв в открытом проводе, чего только не понавешали, а главное – рабочие органы – оставили без телеуправления… Я ребят зубами вырывал, мотался на распределение в институт, доказывал, что по профилю, а до того здесь выбивал штаты, возился с жильем, с пропиской… Ну, предположим, рванет бандура, ну, крыша улетит, вынесет кое-какой металл за обваловку, железо потечет, если пожар, – всего-то десяток миллионов на ветер – эксперимент невозможен без риска, и ежу понятно, но они живые… Охламоны на все готовы, им не терпится, видите ли, по проволоке пройтись… Подумаешь, риск… У них жизнь начинается, им еще столько всего увидеть, они же, прости, живой бабы в руках не держали, сопляки, а туда же – головой… Меня попросту продали, за спиной сговорились… Конечно, обидно… Получается, что мне больше всех нужно… вроде бы стыдно. И откуда пошла жить эта дичь: раз мне больше всех нужно, значит я подонок? Не выпячивайся, стой в сторонке, помалкивай, пока не спросят, дыши тихо, незаметно, авось пронесет. Все пронесет мимо, в том числе жизнь…

Входит Карякина.

К а р я к и н а . Дима, мне нужно с вами поговорить.

Ю р и й А н д р е е в и ч . Мне выйти?

К а р я к и н а . Да, если вас не затруднит.

Д и м а (раздраженно). К чему китайские церемонии, Ольга Владимировна?

К а р я к и н а . Нет… я только хотела сказать… впрочем, ладно. Я вот о чем прошу вас, Дима… Старый спор, оставим его, кто прав, кто виноват… Не нужно. Прошу.

Д и м а . Отложите испытания, и я готов… забыть.

К а р я к и н а . Ни в коем случае. Нам не позволят… И думать не смейте. План…

Д и м а . Ах, план! Тогда все начистоту.

К а р я к и н а . С Замятиным будут заказчики…

Д и м а . Они сами дойдут, не круглые же идиоты приехали…

К а р я к и н а . Пусть сами, только не вы… не нужно, не делайте глупостей.

Д и м а . А знаете, Ольга Владимировна, мне не терпится глупости делать, просто невмоготу.

К а р я к и н а . Я вам запрещаю.

Д и м а . Даже так?

К а р я к и н а . Оставьте этот тон!

Д и м а . И не подумаю. Я этот тон усвоил надолго. Пока вы здесь.

К а р я к и н а . Пока вы здесь, так будет точнее. Вы все думаете, что мы в бирюльки играем…

Ю р и й А н д р е е в и ч . Я просто уверен, что именно в бирюльки…

К а р я к и н а . И вы туда же… Ну, спасибо.

Ю р и й А н д р е е в и ч . Не за что.

К а р я к и н а . Я думала, вы серьезнее.

Ю р и й А н д р е е в и ч . Я, представьте себе, думал то же самое о вас. Однако чукча ошибся…

К а р я к и н а . Как вы одинаково… упрямы.

Ю р и й А н д р е е в и ч . Нисколько. Я не шевельну пальцем, если вы в очередной раз поднимете мастерскую на воздух. Только обязательное условие – без ребят.

К а р я к и н а . Послушайте, а не много ли вы на себя берете? Дело-то государственной важности…

Д и м а . Потому и берем…

К а р я к и н а . Вы бы лучше подумали, как обезопасить процесс…

Ю р и й А н д р е е в и ч . И думать нечего. Если есть малейшая вероятность аварии, процесс вести нельзя. Это аксиома…

К а р я к и н а . До сих пор вели…

Ю р и й А н д р е е в и ч . Удивительное упрямство. Карманный воришка так рассуждает: пока не поймали…

К а р я к и н а . Глупая аналогия.

Ю р и й А н д р е е в и ч . По существу – нет.

К а р я к и н а . Работать без риска нельзя.

Ю р и й А н д р е е в и ч . В вашем случае риск запрограммирован.

К а р я к и н а . Вы постоянно намекаете, что я заложила в проект повышенную вероятность аварии…

Д и м а . Так и есть.

К а р я к и н а . Проект прошел все инстанции…

Д и м а . Кроме одной – инстанции совести…

К а р я к и н а . Дима, поумерьте пыл, прошу вас. Некрасиво – так распускаться.

Д и м а . Черт знает что… твердишь, твердишь, а им невдомек, что нельзя всю жизнь халтурить, когда-то нужно напрячь извилины… Если они, конечно, есть…

К а р я к и н а . С минуты на минуту будут заказчики, З а м я т и н . Прошу быть в рамках, последний раз прошу.

Д и м а . Ольга Владимировна, вы спите спокойно?

К а р я к и н а . В основном – да. А почему это вас волнует?

Д и м а . У меня больше нет вопросов. И не будет.

К а р я к и н а . Вот и хорошо. (Дима идет к двери). Нет, вы дождитесь Ивана Егоровича, а там поступайте, как знаете. Ну что я вас упрашиваю?

Д и м а . Я надеялся, что совесть пробуждается в человеке рано или поздно. Чушь собачья… без совести удобнее, проще, просторнее.