На линии огня

Осколок гранаты прогрыз меж камней отверстие, и Панисо, на четвереньках доползший до стены, решается выглянуть наружу. Оттуда виден горящий танк с откинутым люком, а чуть поодаль – второй: он яростно поливает все вокруг из своих спаренных пулеметов. Со стесненным сердцем подрывник видит: с другой стороны улицы к танку, пригибаясь, бегут под пулями двое, и Ольмос, от которого не отстает юный Люис, хладнокровно бросает в танк бутылку с бензином, а вдогонку ей – гранату.

Дальше все происходит одновременно: ослепительная вспышка – и второй танк загорается, вокруг двоих республиканцев возникает плотная завеса пуль, Ольмос шарахается назад, ища, где бы укрыться, а Люис, который по-прежнему держал в руке бутылку с бензином, внезапно окутывается пламенем, превращаясь в живой факел, мечется, бежит, падает, извивается на земле с отчаянными воплями, на миг заглушающими шум боя.

В Аринере сумятица. Нервное напряжение, царящее в штабе XI бригады, уже начинает сказываться в том, как отдают приказы, как ведут себя офицеры. Торопливо снуют взад-вперед связные, получая и передавая донесения, подполковник Ланда и прочие не отрывают глаз от карт, не выпускают из рук телефонные трубки, и сущее безумие длится здесь уже два часа: на Пато и Валенсианку, дежурящих у аппарата, беспрестанно и отовсюду сыплются вызовы с требованием выслать подкрепление, поддержать артиллерией, доставить боеприпасы. То и дело – причем все ближе к центру Кастельетса – гремят разрывы и трещат выстрелы. Всего двадцать минут назад на этом берегу реки франкистская авиация отбомбилась и ударила из пулеметов по двум десяткам раненых, ожидавших эвакуации на другой берег. Устроила там форменную бойню.

Сейчас Пато и Висента-Валенсианка отдыхают, расположившись в тени. Едят спелые смоквы, которые выменяли на сигарету, жуют их осторожно, потому что в сочной красной мякоти попадаются крошечные осколки. Когда это происходит, девушки сплевывают их, как косточку оливки.

Появляется сержант Экспосито. Вид у нее сегодня еще мрачней, чем обычно.

– За мной, обе, – бросает она.

– Мы только что сменились, – возражает Валенсианка.

– За мной, сказано!

Они поднимаются и следом за Экспосито заходят внутрь, приближаются к столу, вокруг которого стоят офицеры, включая и лейтенанта Харпо. Сильно накурено. Пахнет табаком, потом, грязной одеждой. Фаустино Ланда, засучив рукава рубашки, расстегнутой до пупа, изучает план Кастельетса и его окрестностей. При виде связисток подзывает их поближе и обрисовывает ситуацию.

– Лолу мы потеряли, – режет он с ходу. – Интербригадовцы дважды пытались отбить высоту – безуспешно. Сейчас ограничились тем, что держат оборону вдоль сосновой рощи. На противоположной стороне – видите? – франкисты заняли кладбище, а наши окопались на Рамбле, так это место называется. То же самое происходит в центре городка… Смотрите… – Он оценивающе оглядывает их сверху донизу. – Смотрите и запоминайте – это вам понадобится.

И переводит взгляд на лейтенанта Харпо, предоставляя ему изложить детали.

– Хорошо держится высота Пепе, – вступает тот. – Там стоит батальон Островского…

– Крепкий орешек, что называется, – подтверждает Ланда. – Зубы сломаешь.

– Но сложность в том, что франкисты, засев на кладбище и в городе, блокировали все подступы к Пепе. Батальон Островского пока еще не в мешке, но близок к этому. – Помявшись немного, он смотрит на Ланду, и тот кивает. – А оборона этой высоты имеет первостепенное значение для того, чтобы мы смогли продержаться…

Пато поднимает руку:

– Чтобы мы смогли продержаться… сколько еще?

Харпо игнорирует ее вопрос, уставившись в карту так, словно ищет на ней ответ. Пато переводит взгляд на Русо, не проронившего пока ни слова, и замечает, что политкомиссар неотрывно смотрит на нее. Смотрит, словно какой-то неведомый зверь, думает она с тревогой. Или холоднокровная хищная рыба.

Отвечает подполковник.

– Сколько нужно будет, – резко чеканит он. – И потому связь с Пепе – это вопрос жизни и смерти. – И смотрит на девушек. – Вы ведь в курсе того, что произошло?

Пато кивает. Когда двадцать минут назад она сменилась, телефонная связь с батальном прервалась.

– Ее по-прежнему нет, – подтверждает Харпо. – Была скверная, а теперь никакой нет.

– И это никуда не годится, – говорит Ланда. – Мы с батальоном Островского сносимся через связных, но пройти через это бутылочное горлышко трудно: двоих уже убило. Так что надо восстановить связь, – он смотрит на Харпо и на сержанта Экспосито. – Пусть возьмут провода, сколько надо, и в сопровождение дай им кого-нибудь… Готовы?

– Готовы, – отвечает Экспосито.

Ланда, попыхтев сигарой, окидывает их рассеянным взглядом:

– Как вас зовут, товарищи?

– Патрисия.

– Висента.

– Запомните: задание ваше – важнейшее. Так что, дочки, не подведите… Ваш лейтенант доложил, что вы – девушки отважные и умелые. Посмотрим, проявите ли вы эти качества.

– Вот именно. – Льдистые глаза Русо по-прежнему буравят Пато. – Посмотрим. Проверим.