На линии огня

Пато, укрывшись за мешками с песком, лежит на земле, чувствуя ее подрагивание, закрывая ладонями затылок, слыша, как рвутся снаряды и стучат по стенам осколки. В постукивающих зубах она сжимает зубочистку, чтобы выровнять давление в ушах и в легких, и чувствует во рту металлический, ни с чем не сравнимый привкус – это кровоточат десны и ноздри. Сержант Экспосито припала к земле рядом. В промежутках между разрывами связистки молча смотрят друг на друга покрасневшими глазами – они одни и живут на неподвижных, как маски, лицах, покрытых слоем пыли и грязи. Не верится, что из того, что валится на них, можно выйти живым.

Внезапно смолкнувший орудийный гром сначала сменяется безмолвием, а потом бранью поднимающихся на ноги солдат, голосами раненых, которые до этой минуты не осмеливались кричать или же знали, что их не услышат, а теперь молят о помощи, зовут санитаров с носилками. Дым еще не рассеялся, и в этом густом буром мареве блуждают, шатаясь и спотыкаясь, люди, а Пато и Экспосито помогают друг другу встать и кашляют от пыли, раздражающей легкие, высушившей гортань и нёбо.

Сержант отряхивает комбинезон, проводит ладонями по лицу. Пато говорит, что надо бы проверить, действует ли телефон и не перебило ли провод после артналета, но Экспосито вдруг замирает и знаком приказывает ей замолчать. И смотрит на здание Аринеры – крыша разломана, везде битая черепица и куски кирпича, – но внимание ее привлекло не это, а звуки, доносящиеся из-за нее, со стороны городка: слышен нарастающий гул моторов.

– Твою же мать…

Сердце у Пато падает, пропустив удар.

– Самолеты?

– Хуже. Танки.

Не они одни услышали этот рокот – солдаты бегом возвращаются на позиции. Уже слышны одиночные выстрелы и очереди, а с другой стороны стены зловеще грохочут тяжелые пулеметы. Пато видит посреди двора майора Гуарнера, который отдает приказы, рассылает людей к бойницам. Потом подходит к каменному крыльцу, где стоит полевой телефон, укрытый ящиками из-под патронов, теперь набитыми землей, и связистки торопятся туда же. Майор снял трубку и крутит рукоятку магнето.

– Стремя, Стремя, прошу на связь, – вызывает он, – говорит Эле-Аче… Как слышите, прием?

У него серое от усталости лицо, воспаленные глаза. Взглянув на девушек, беспомощно протягивает онемевшую трубку Экспосито. Сержант подносит ее к уху, крутит рукоятку.

– Не действует. Провод перебило, наверно.

Майор воспринимает ее слова с безразличной покорностью судьбе. Вытащив очень грязный носовой платок, сморкается.

– Можно как-нибудь наладить? – со слабой надеждой спрашивает он.

Экспосито не отвечает, а только смотрит на него сумрачно и серьезно. Майор пожимает плечами.

– Ну и ладно, – говорит он. – Мне, в сущности, и не о чем с ними говорить. Забирайте оборудование и уходите. Делать вам здесь больше нечего.

– Все так плохо, товарищ майор? – с тревогой осведомляется Пато.

– Да нет, не плохо… Просто все вот-вот кончится… Уходите, пока еще есть возможность.

Стрельба за домом усиливается. Треск ружейных выстрелов и непрерывный стрекочущий грохот «максима». Все ближе слышится и ответный огонь франкистов.

– Доберетесь до реки – доложите, что да как. Я думаю, несколько часов еще продержимся. Скажите там, чтобы все, кто может, поживей переправлялись на другой берег. Как только возьмут Аринеру, все пойдет очень быстро.

С этими словами майор круто поворачивается, собираясь войти в дом, но останавливается и показывает на автомат и карабин, лежащие рядом с телефоном.

– Если с собой не возьмете – приведите в негодность.

– Хватит с нас ТТ, – отвечает Экспосито, похлопав по кобуре.

– Ну и ладно. Меньше груза – легче идти.

Гуарнер скрывается за дверью. Сержант, склонившись над телефоном, отсоединяет провода.

– Тащи ранец с инструментами и ящик с катушкой. Они под брезентом в птичнике.

Пато выполняет приказ. Сарайчик в тридцати шагах, возле поваленной снарядами ограды. Взрывом снесло крышу – так аккуратно, словно ножом отрезало. В тот миг, когда Пато собирается взвалить на спину ранец, где-то близко слышится сильный грохот. Привстав на цыпочки, она видит нескольких солдат, которые сгрудились за щитом орудия. По автомобильным колесам узнает противотанковую пушку-сорокопятку русского производства. Ее обслуживают четверо артиллеристов: один только что вогнал снаряд в еще дымящийся казенник, второй с металлическим лязгом закрывает затвор. За квадратным стальным щитом Пато удается разглядеть ближайшие домики Кастельетса, а между ними и позициями республиканцев, метрах в двухстах, – такое, от чего у нее по коже бегут мурашки: четыре темно-темно-серых бронированных машины медленно ползут, останавливаются, дают несколько длинных очередей из пулеметов и снова движутся вперед. За ними бегут франкисты: то и дело припадают к земле, потом вскакивают и тогда на миг попадают в поле зрения.