На милость дня. Былинки

Знаю, силы зимы не иссякли,

И еще за морями грачи.
Ну, а все же минуты, что капли,
Станут снежные доты точить.

И грачи устремятся в дорогу,

И ручьи в наступленье пойдут…
Эх, минута! И мало, и много:
Вся-то жизнь состоит из минут.

Юлия Друнина † 1991

* * *

Наконец-то решился расстаться с солидной суммой и приобрести 1-й том из семитомного собрания сочинений любимого мной поэта Глеба Горбовского. А купленная книга сразу напомнила, как под Рождество Христово я ходил к нему в гости. Отмечу не без самодовольства, что Глеб Яковлевич сам позвонил мне. Он только что вернулся из больницы: оперировали глаз, и от него исходил стойкий больничный запах дешевого вина.

Я спросил, пишет ли он теперь, и поэт показал папку с тыщей новых стихов. Один из них я уговорил его подписать и теперь храню до тех пор, пока можно будет продать его на аукционе за любые деньги.

– Саша, почитай мне свои стихи, – неожиданно предложил хозяин. Но я так растерялся, что враз забыл все свои неумелые вирши. Тогда Горбовский взял завалящийся обрывок бумаги и с ходу сочинил блестящее стихотворение. Причем сделал он это не для показухи – пришло, он и записал. Изумленный, я еще спросил у него: «А вы долго вынашиваете стихи?»

«Да нет, знаешь, как-то само собой получается…» – то ли в шутку, то ли всерьез ответил поэт. Самое поразительное, что у Глеба Яковлевича нет слабых стихов; одни тебе нравятся сразу, другие войдут в душу потом…

– Ты, это, Саша, журналист?
Тебе в поэты по годам.
Горбовский взял нечистый лист
И стих набросил про «Агдам».
Я – не поэт, но мысль просек,
Надел пальто, покинул дом:
Ведь магазин был за углом,
И путь в поэты – недалек…

А.Р.

Теперь жалей не жалей, но я никогда не смогу похвастаться, что читал свои стихи самому Горбовскому. Но то, что бегал для него за портвейном «Агдам» – сущая правда.

А человеку много ль надо?
Проснуться, подоить козу.
Пустить ее в траву – за гряды.
Пошарить ягоду в лесу.
Обрить лужок косою сочный,
сварить похлебку на огне.
Сходить за пенсией на почту,
потом – на кладбище к жене.
И, тяжелея понемножку,
передохнув – опять в труды:
окучить юную картошку,
поднять колодезной воды.
Потом сложить сенцо в копешку,
лицо в реке ополоснуть,
поймать на удочку рыбешку,
прочесть молитву – и уснуть.

Глеб Горбовский, СПб

.

* * *

На даче две хорошие новости. Как-то, на «Дороге жизни» купили красивый, сделанный из аккуратно обработанных кругляшков, скворечник. Водрузили его на дерево рядом с домом и стали ждать заселения хозяев. Но в первый год помещение осталось свободным: то ли поздно повесили, то ли не в ту сторону отверстие – птицы любят, чтобы вход был с востока.

А вчера жена говорит: «В скворечнике-то жильцы появились, и даже птенчики есть». Понаблюдав, я увидел, как пара стрижей на огромной скорости подлетела к домику, но, заметив человека, круто ввинтилась в небо. Они очень осторожные птицы. Я взял словарь А.Брема «Жизнь животных», чтобы побольше узнать о своих новых соседях. Оказывается, кроме некоторого сходства, никакого отношения к ласточкам стрижи не имеют. Они больше других птиц проводят в воздухе, иногда до 17 часов, и летают очень высоко, преодолевая порой сотни километров со скоростью 100–200 км в час. Для сравнения: скорость гусей – 70 км/час, ласточек – 60, журавлей – 50, воробьев – 40. При таком расходе энергии стрижи вынуждены добывать для себя пищу практически все время, за исключением короткого отдыха ночью.

А из комнаты на втором этаже мы можем легко наблюдать, как в расселине кедра – руку из окна протяни – три пищащих комочка безпрестанно ругаются в ожидании пищи от папы и мамы, Здесь и скворечника не понадобилось, Да это же дроздята! Когда же мы услышим ваши знаменитые песни?

…А Малыш – точно старик, Подошел к приземлившемуся на землю птенцу, понюхал его на расстоянии, брезгливо дернул лапой и ушел прочь. А ведь раньше пернатых на лету когтем хватал…