Дрозды
Хорошо, когда птицы доверяют людям: там, где опасно, они селиться не будут. Надо побольше скворечников на участке; вот где приятный гомон, вот где настоящий праздник жизни от птичьего пения.
Парадоксально странная мысль пришла в голову: а как чувствует себя брошенная женщина, да еще с малым ребенком на руках? По барам с ребенком точно не разгуфляешься. Хорошо помню то чувство мстительной свободы, которую обрел на заседании суда; все-то у меня осталось – и собственная однокомнатная квартирка, и мебель, и острое ощущение победы, и черная ненависть к бывшей жене, с которой мы и прожить-то успели едва три года. Любили ли мы друг друга? Нет, конечно, нет, – так обстоятельства сложились: ей под тридцать, университет позади, и я пьющий да неприкаянный. Думали – сладится. Но кроме частых скандалов и дележа денег ничего хорошего не получилось, да и не могло получиться. Любовь – она себя через сколько хочешь времени проявит – словом, вздохом, сожалением, стремлением загладить вину двоих за разбитую семью. Нет, не любили, даже симпатии друг к другу не было. Зато ты очень много лгала, ты просто не могла жить без лжи.
Но кроха-дочь! На ней, оказывается, можно отомстить бывшему мужу за все. И жена в разводе не давала видеть ребенка, а я ходил по судам, и чем больше ходил, тем реже удавалось видеть дочку. Приспособился подкарауливать ее возле детского садика или школы, торопливо совать в руки подарки, спешно чмокать в щечку, фотографировать, пока не вырвали из твоих рук твою драгоценность. Бывшей жене алименты служили частью мести долгосрочного и многоходового плана – как бы побольнее ранить…
25 лет прошло, у дочки Насти уже двое своих, а ненависть ко мне по-прежнему цветет махровым цветом. Конечно, в одиночку поднимать дочь тяжело, да после тридцати замуж кто возьмет, а тут обида и одиночество…