На милость дня. Былинки

У нас одинаковые глаза,
Только твои синее.
У нас одинаковые глаза,
Только мои грустнее.
У нас одинаковые глаза.
И разные адреса.
И разные по утрам рассветы
В моем окне, на твоем этаже.
И разные радости и секреты
В сердце твоем и в моей душе.
Через беды, через разлуки
Провожает тебя мой страх.
Слышишь сердце? Ты – в этом стуке.
Видишь слезы? Ты – в тех слезах.

Андрей Дементьев

Все эти безконечные годы я ждал чуда – Настя повзрослеет, захочет хоть изредка иметь родного отца, совета спросить, деньжатами немного разжиться, разумный совет получить. Но дочь исчезала из моей жизни на годы, и я ничего, понимаете, ничего не знал о ее жизни. Наверное, это тоже было продолжением многолетней мести.

Но недавно старший брат из Москвы сообщил, что Настя ждет второго ребенка (а мне и первого внука не показали, одно фото есть), а я ответил, что судьба дочери меня больше не интересует. Оборвалась, истончившись на лжи и мести за годы, та ниточка, которая связывала нас кровно, дочка. О духовной связи нечего и говорить. Ты еще этого постигнуть не можешь. И мы с душой облегченно вздохнули.

Ты не можешь простить меня,

Что росла, как чужая поросль,
Что пять тысяч четыре дня
Были прожиты нами порознь?
Жизнь, дочурка, не сладкий сон,
И любовь – не напиток пьяный…
Что ж ты, доченька, так с отцом —
Как с предателем окаянным?..

Юрий Шутов

Но вина, как камень, лежит на плечах и не сбросить тягость, не затмить память, Не женитесь без любви – сколько несчастных отцов и матерей терзают и себя, и детей, поломав жизнь, а разведенных и калькулятором не счесть. Любите жен, творите детей в любви – и наградой вам будет трудное, по-женски уступчивое, по-мужски снисходительное облако счастья. А так – маета одна…

Это выдумка – избыток,
запасные ходы – ложь!
Жизнь – не спорт, и не с попыток —
сразу набело живешь.
Коль химичил, да портачил,
да швырял на пробу дни, т
ем и жил и то и значил
и попробуй зачеркни!
Душу поделом помучай
за погибший день пустой
с поцелуями на случай,
с показушной добротой.
И себя в свой воз впряги ты,
 не в случайный тарантас…
Не отпущено прикидок.
Набело! И только раз.

Римма Казакова

* * *

Мы, дети, – продолжатели родителей во всех смыслах: в привычках, жестах, в симпатиях и антипатиях, в выборе профессии, в болезнях, в любви к охоте или поэзии. Иногда меня настигает такое чувство, будто мы с отцом слились вместе и думаем, и советуемся, и я прислушиваюсь к его опыту. Папа может и об опасности предупредить, и на могилку к себе позвать, когда ему нужно, и, наверно, отвести от меня беду. Но за последнее не ручаюсь.

С годами я, худенький, как тростинка, парень превратился внешне в отца, Григория Ивановича, 90-килограммового мужичка с курносым носом и добродушной улыбкой, немного раздражительного и брюзгливого. Но вместе с этим я получил папину любовь к поэзии и литературе, его верный взгляд на политику, быт и отношение к женщинам, часть присущей ему доброты к людям и животным; только ни рыболовом, ни охотником, слава Богу, не стал. Обо многом можно теперь жалеть, но вот поговорить по душам твоему повзрослевшему младшему сыну, папа, с тобой очень бы хотелось.