На милость дня. Былинки

Фантазия – свержение с престола,

Разъятье мировых кругов и сфер.
Ее для нас придумал Люцифер.
Фантазия – слепая ярость пола.

Ломание рогов и рык самца.

Крушение систем и крах теорий.
Она – недостоверность всех историй
До гибельной нелепости свинца.

В ней страшно то, что голубых красот

Нам не рисует кисть воображенья.
А только хаос, только разрушенье.
Ее не сыщешь в устроенье сот,

В идиллии пчелиных медосборов,

В мелодиях аркадских пастушков…
Несчастлив тот, кто испытал, каков
ее неукротимый норов.

Давид Самойлов

* * *

В Новой Деревне мы въехали в разоренную квартиру: дверные ручки – одни дыры, зачем-то снят линолеум, срезана телеантенна, радио и кое-где электрические провода – под корень, чтобы не подсоединиться. Запах в комнатах стоял тлетворный, что-то разлагалось под полом, и мы избавлялись от него годами.

Нам неизвестна история взаимоотношений вполне благополучной до того четы, по возрасту приближающейся к 70. Только видели, что у него золотые руки, а она по-прежнему красива, двое детей, но что-то толкнуло их развестись. Видимо, инициатива исходила от жены, раз он в безсилии обезображивал квартиру, в которую сам вложил столько труда – таким способом он хотел заставить людей отказаться от покупки, а ее передумать. Он ставил невыполнимые условия агентам, и длинная успешная цепочка продаж застопорилась, поставив под удар с огромным трудом достигнутые договоренности. Наконец, он согласился – при условии, что львиная доля денег достанется ему. Она же была готова на все.

Они живы-здоровы, но живут плохо – не из-за денег: разлука дала им понять, как им не хватает друг друга. Но назад, увы, пути нет…

Разъезжаются, разъезжаются…
Долго злобою заряжаются
За потерянные года.
Разъезжаются навсегда.
Объявленья дают в газету.
На заборе их прилепляют.
«Не живут здесь такие, нету!..»
Мебель заново расставляют…
Разъезжаются дочки-матери,
Недовольство излив подруге.
Все бросают – к такой-то матери! —
Разводящиеся супруги.
Ой, кому-то беда – вода,
Расходящаяся кругами!
Но страшнее всего, когда
Разъезжаются стариками.
Уговоров ничьих не слушают
И резонов чужих не слышат.
Вместе чаю они откушают
И вдвоем объявленья пишут.
Делят вещи примерно поровну.
Разъезжаются – как играют.
Привыкают к чужому городу,
Затихают и умирают.

Нина Королева

* * *

Ну вот, наконец мы в отпуске, на даче; погода – «благорастворение воздухов». Как по заказу, жарища сразу сменилась дождями, да прогулялся шутя небольшой ураган. Конечно, деревня осталась без света, дороги к домам наполнились лужами, да такими, что, сползая с одного берега, не уверен, что машина переползет на другой. Но это все родное, привычное.

Вот и комарики доморощенные, а родными называть не хочется.

Из каких – пискляв и мелок – занесло тебя миров, бич зеленых посиделок, отравитель вечеров. Не расслабиться у пруда, не задуматься в лесу – всюду голос твой, зануда с тонким жалом на носу. На ночь форточку закроешь – нестерпима духота, а измучишься – откроешь – снова ноет темнота. Включишь свет – исчез негодник, а погасишь – милуй Бог, – как настойчивый охотник дует в свой несносный рог, О, каким нездешним мукам обрекаешь ты людей, уязвляя острым звуком, неотвязчивый злодей! Встал – ногой ударил об пол, взял – зверея – «Огонек», всех как будто перехлопал – в красных точках потолок, Но во тьме тревожной снова приближается, кружа, – как предвестие Иова против неба мятежа. Ну, а ты не спи и бодрствуй, не скучай и пой во тьме, постоянству и упорству мой учитель на земле (Виктор Гофман, Москва).