На Молдаванке музыка играет: Новые очерки о блатных и уличных песнях

По всем основным линиям Высоцкий следует за «Аржаком». Однако излагает события в своей интерпретации: его герой, современный поэту дворовый пацан, далёк от ограничений балладного героя-хулигана. Он без сомнений хватается за нож и наносит удар первым. Собственно, как мы помним, то же пытается сделать и Аржак, только бутылкой, но не успевает. И далее Высоцкий не желает, чтобы его герой погибал — пусть даже красиво! Он выживет — лично отомстит за всё, без помощи мифического Рыжего Николая… То есть Владимир Семёнович поступает с «Аржаком» так же, как авторы «Вестсайдской истории» — с «Ромео и Джульеттой». Ведь и там в финале Мария не погибает (то есть не следует судьбе Джульетты), а банды — не мирятся (как это сделали в Вероне Монтекки и Капулетти)…

Теперь остаётся один вопрос: а был ли знаком Высоцкий с песней об Аржаке? И вот тут, я думаю, можно на все сто процентов ответить утвердительно. Чтобы подтвердить это, не требуется особых усилий. Нужно лишь снова обратиться к судьбе Андрея Донатовича Синявского, о котором было уже не раз упомянуто в этой книге.

Синявский в 1949 году окончил филологический факультет Московского университета, затем — аспирантуру, защитил кандидатскую диссертацию и стал работать в Институте мировой литературы им. М. Горького (ИМЛИ). Но отношения с властью у него как-то не заладились. Уже в ходе работы над историей советской литературы цензура забраковала его статью о Борисе Пастернаке, да и вообще образ мыслей филолога вызывал большие подозрения. В 1957–1958 годах Синявский вёл на филологическом факультете МГУ семинар по русской поэзии XX века, но весной 1958-го «лавочку» прикрыли за идеологическое несоответствие линии партии, принципам соцреализма, морально-нравственному воспитанию студенчества и прочее.

Тогда Синявский стал преподавать русскую литературу в Школе-студии МХАТ, где познакомился и дружески сошёлся со своим учеником — молодым Владимиром Высоцким. Прежде всего — на почве общей любви к песенному творчеству уголовного мира. Андрей Синявский и его жена Мария Розанова коллекционировали блатные песни. Эта страсть у Андрея Донатовича проявилась ещё во время его учёбы в университете. Во всяком случае, в 1947 году на семинаре по творчеству Владимира Маяковского, который вёл Виктор Дувакин (позже — свидетель защиты на процессе Синявского-Даниэля, лишившийся за это должности), студенты сочинили «гимн» на мотив «Гоп со смыком», где (как в знаменитом гимне первого, пушкинского выпуска Царскосельского лицея) давались шутливые характеристики всем участникам. Куплет о Синявском звучал так:

У Андрюши есть один пробел —
Он ещё по тюрьмам не сидел.
Знаем — сядет, не иначе,
Ведь характер что-то значит,
Понесём Андрюше передачи.

То есть приятели уже тогда отмечали в характере Андрюши тягу к соответствующей тематике…

А уже в те годы, когда Андрей Донатович стал преподавать сам, о его любви к песням маргиналов знали многие. Именно эта страсть сблизила Синявского с молодым актёром Владимиром Высоцким. Сокурсница Высоцкого по Школе-студии МХАТ Марина Добровольская вспоминала, как Синявский пригласил однажды к себе домой нескольких студентов с курса: «Я помню, что там были Жора Епифанцев, Гена Ялович, Володя Высоцкий, конечно, и еще человека три-четыре. Вот так мы попали в знаменитый подвал к Синявскому». Имеется в виду 1958 год. Впрочем, сам Андрей Донатович в интервью «Чекисты слушают Высоцкого» (по материалам передач радиостанции «Свобода» 1982–1983 годов) рассказывал несколько иначе: «После окончания курса он с ребятами как-то попросился ко мне в гости… Откуда-то они узнали, что я люблю блатные песни. Давайте, говорят, мы вам будем петь… Тогда и Высоцкий, и другие ребята просто пели блатные песни. Володя и начинал с исполнения их. Исполнял он их мастерски! Замечательно! И как-то после этого установились такие отношения: несколько раз в год либо он с друзьями, либо один стал приходить к нам в дом, так как мы с женой очень его начинания одобряли. Как только он начал сочинять песни, то нам это страшно понравилось, и он это видел».