«На Москву». Из истории белой борьбы

Национальный Комитет все время оставался верным этому постановлению и никогда не сходил с той дружественной платформы, которая вытекала из такого мировоззрения. Работа его может быть оценена особенно в связи с тем, что, объединяя много разнородных элементов, Национальный Комитет не мог иногда выявить в полной мере яркий и определенный политический курс. Но в моменты тягчайших испытаний Русской армии, в общем хоре голосов, вставших на ее защиту, Национальный Комитет умел подыматься до того истинного пафоса, который отвращал события, казавшиеся неотвратимыми.

* * *

Таким образом, после левых демонстраций общественного мнения, уже назревали правые течения русской общественности, особенно заметные вблизи пребывания самой Русской армии. Действительно, близость к людям, пережившим катастрофу, и осязание происходящей борьбы спасали многих от парижских увлечений. Здесь бился пульс настоящей жизни. Здесь затухали слова, готовые литься рекой в парижских салонах. Здесь было не теоретическое рассуждение, а подлинное соприкосновение с величайшей русской драмой.

В связи со всей этой обстановкой общественные деятели в Константинополе заняли сразу самое определенное отношение к Русской армии. По прибытии генерала Врангеля в Константинополь они обратились к нему 17 ноября 1920 года со следующей декларацией:

«Главнокомандующему Русской армией и Правителю.

Собравшись в Константинополе, представители нижепоименованных общественных организаций горячо приветствуют Вас и в Вашем лице доблестную Русскую армию, до конца продолжавшую неравную борьбу за культуру и русскую государственность, и вменяют себе в непременную обязанность заявить, что они считают борьбу с большевизмом продолжающейся и видят в Вас, как и прежде, главу Русского Правительства и преемственного носителя законной власти, объединяющей русские силы, борющиеся против большевизма».

Декларацию эту подписали представители многочисленных русских организаций, в том числе П. Юренев, Г. Алексеев, С. Глазов, г. Тесленко и др., из которых многие, через самый короткий промежуток времени, совершенно отказались от мыслей, изложенных в приведенной декларации.

Но тем не менее в этой обстановке борьбы с иностранцами создавалась атмосфера того непартийного делового общения, которая дала возможность осуществить идею Русского Совета[14].

В основание «Положения о Русском Совете» была принята та же мысль, которая так ярко выражена в приведенной выше декларации общественных организаций и которая базируется на признании «преемственности власти». Мысль эта была необходима по целому ряду причин. Во-первых, если армия мыслилась, как главное ядро русского объединения, то необходимо было подчеркнуть идею «преемственности власти», которая одна могла ее одухотворить и являлась основой ее существования. Исключение этого понятия – делало бы армию ненужным придатком к общебеженской массе. Во-вторых, – эта мысль была необходима, чтобы противопоставить общественную организацию при армии тем объединениям, которые тоже претендовали на общерусское значение, как Съезд Членов Учредительного Собрания, Совещание Послов, или которые стали на путь обособленного сепаратизма, вроде Объединенного Совета Дона, Кубани и Терека. Наконец, только это признание давало основание начать борьбу за обладание теми материальными ресурсами, которые остались за границей от Российского Государства.