На неведомых тропинках. Сквозь чащу

Я приподнялась и с дурацкой улыбкой потянула на себя сползшую лямку рюкзака. Казалось, что внутри него лежала железная болванка, а где-то там, в темноте, стоял магнит. Большой сильный, но все же не такой, чтобы я не могла противостоять силе притяжения. Падение и последующее за ним движение произошли скорее от неожиданности. Я много ждала от безвременья, но не такого настойчивого приглашения, раньше он предпочитало ласку и уговоры, сейчас же… Я дернула рюкзак, подтащила к себе и села. Качающиеся ветки кустов задевали макушку.

Молния разошлась с тихим прерывистым звуком. Лопатка стукнулась о кольца доспеха. Неподвижного и равнодушного к песне перехода доспеха. Я почувствовала веселое внимание и повернулась, в клубящемся за ветками темной тумане зажглись алые глаза, кому-то было столь же любопытно, как и мне. Внутри все потеплело от этого осязаемого сродства, захотелось протянуть руку в безвременье и коснуться… Да что там, захотелось нырнуть с головой и окунуться в пробегающее по кончикам нервов удовольствие. Удовольствие на грани истомы, на грани взрыва, когда каждую клеточку тела щекочет сладость…

Рюкзак дернулся в моих руках, выводя из состояния предвкушения. Доспех был холоден и равнодушен, зато старая кость прижималась к стенке рюкзака, увлекая его и меня за собой. Кость та самая железка, что так стремиться к магниту. Я посмотрела в туман. А что же тогда магнит? Могила Тира?

Алые глаза в тумане исчезли. Все еще продолжая улыбаться, я коснулась пальцем кости, наверное, впервые осознано, а не по необходимости, дотронулась до части артефакта. Он был похож на гудящий и дрожащий бок старого холодильника. И в тот миг, когда колебания прошли сквозь палец, заставляя вибрировать челюсти, черная ткань рюкзака опала, кость скатилась на дно, снова став всего лишь обычными останками, когда-то умершего человека.

Безвременье вздохнуло! Нет, не так. Безвременье вздохнуло, выгнулось, застонало, застенало разными голосами, словно оставленная любимым женщина. Каплями слез стек на стежку туман, перебор струн, который, я слышала у себя в голове вдруг сбился, сменил тональность, перемежая мелодию фальшивыми высоким нотами. Качнулись, хлестая по лицу, ветки кустов, темнота сгустилась, схлопнулась, поглощая дорогу, нить перехода приподнялась, изогнулась петлей и стегнула по безвременью. Мир мигнул и…

Все. Стежка легла под ноги, и запела чисто-чисто, туман поднялся в воздух. Тьма снова отступила по краям обтекая нить, как изоляция покрывает медный провод под напряжением. Словно кто-то покрутил на старом телевизоре рукоятки громкости и яркости.

— И это все? — рассмеялась я, чувствуя, как привычное, низшие, уже привычное, удовольствие наждаком прошлось по коже, — Конец света отменяется?

Я поднялась, прижимая к себе рюкзак, встретилась взглядом с испуганными алыми глазами за границей тьмы. Очень испуганными, что, насмешило меня еще больше. Опьянение перехода, так и осталось опьянением терпким и бесшабашным. Я застегнула молнию, накинула лямку на плечо и, понимая, что тяну время, проговорила:

— Потерпи, — я похлопала по черной ткани и с неохотой сделала первый шаг.

Голубого гостевого дома у подножия холма не было, он исчез в зареве того пожара, и брежатый не стерег вход в Заячий холм, и в его руках не было хрупкого хрустального колокольчика. Никого не было, только пустая тропа.

Я спускалась, разглядывая стволы-великаны, дома, выстроенные на месте пожарищ и высокий холм, на котором бил чистый источник. Улицы были прямыми, словно вычерченными по линейке, на меня оглядывались. Старая карка, плюнула прямо под ноги, молодой человек издевательски поклонился, в нос ударил запах сгоревшего молока… лгун. Маленькая девочка с косичками и розовыми бантами разревелась. Один молодой ведьмак остановился, провожая меня взглядом, а потом вдруг сорвался с места и побежал, от него оглушающе разило страхом и радостью. Он словно стоял на краю гигантской ямы и знал, что вот-вот туда спрыгнет. Знал, боялся и был в восторге от неизвестности, ждавшей на дне. Ибо там сидел волк.

Чудно меня встречают, с душой. Как бы не расплакаться.

Парк-на-костях совсем не пострадал от пожара, огонь так и не решился переступить его границы, пройтись по хрустящим гранитным дорожкам, подпалить кору шумящих листвой гигантов, раскалить металл скамеек, на которых никто не сидит, лизнуть покосившиеся каменные надгробия…

Я остановилась у первой линии, спину буравили чужие взгляды, так зрители в зоопарке смотрят на особо экзотичного зверя. Видимо придется привыкнуть… но как же от них чесалась спина, хотелось обернуться и рявкнуть, чтобы занимались своими делами. Человеком быть намного проще.

Первое надгробие вросло в землю наискосок, второе лежало на земле. Знаки на раскрошившейся поверхности просматривались очень смутно. Стрелочка, перевернутая буква "П", кружок. Я присела и присела с камня грязь… не кружок, всего лишь овал.