На ночь глядя

— Пидор мелкий! Сука, гнида! Открой мне! Я выебу тебя, собаку и ту шлюху, что пускает животное бегать по коридору! А потом я вас сожру, мрази ебучие!

Он хрипел сильнее, чем раньше. Звуки рвоты добрались до меня вместе с запахом, выжигающим глаза и слизистую в ноздрях. Я отпрянул от двери и прижался спиной к противоположной стене. Хочу позвонить кому-нибудь. Не на скорую или в полицию. Хочется позвонить маме и спросить, что делать, ведь сам и понятия не имею, как решать то, что сейчас складывается вокруг.

— Ладно, я вас понял, но что вы будете делать?

Тон Георгия Владимировича сменился на дружелюбный, и я всеми силами хотел бы ему поверить, забыть то, что уже произошло, но никак. Мы в шаге от гибели, и это отвратительное чувство. Это холодок в солнечном сплетении и жар во лбу, от него кружится голова и колени трясутся, встречаясь и отдаляясь друг от друга. Я чуть не упал на пол, тут соседка позвала меня. Не по имени, лишь завизжала, однако мне стало понятно, что я нужен ей в этот самый момент.

Как оказалось, под окнами собрались такие же на вид, как и Георгий Владимирович. Они мычали и протягивали руки вверх, словно могли достать нас на третьем этаже, стоит немного поднапрячься. Я смотрел на них оторопело, думая, что не такая уж и плохая идея — прыгнуть в их мерзкие объятия и мычащие рты. Уже положив руку на подоконник, чтобы подняться, остановился, да и соседка схватила за рукав, дёрнула обратно. Я ввалился в комнату и ударился задницей об скрипучий пол.

— Нам туда нельзя! — кричала женщина, не замечая, как сжимает пса сверх меры, от чего тот начал скулить и извиваться. — Только через коридор и вниз, а там бежать!

— И куда бежать?

Соседка открыла было рот, чтобы ответить, но не нашла для этого ничего. Пёс ответил за неё, вырвавшись из рук хозяйки и приземлившись на пол. Мотя посмотрел на меня пустым взглядом раскосых глаз, вытащив язык и словно улыбнувшись. Я ненавидел этого пса, он глуп и безобразен, а ещё он лает, когда не надо. Словно глумится, знает, когда этого точно нельзя делать.

— Мы можем договориться!

Голос Георгия Владимировича снова не отталкивал. Я встал с пола и на цыпочках добрался до прихожей, прижавшись ухом к двери. Стоило бы побояться, ведь удар по ней сразу отправит меня в нокаут.

— Слава? Ты здесь?

Я сначала кивнул, словно Георгий Владимирович всё равно мог распознать это по другую от него сторону двери. Потом, осознав свою глупость и наивность, я ответил, заранее прочистив горло. Там боль и жжение, как при сильной простуде.

— Я здесь. Да. Что вы хотите, Георгий Владимирович?

— Отдайте пса и будьте свободны.

Я не думал ни секунды. Рванул в комнату и поднял на руки Мотю, лизнувшего мои пальцы. Хозяйка посмотрела на меня, как на предателя родины, но не сдвинулась с места. Она разве не слышала, что от нас потребовали взамен на свободу? Я только двинулся обратно к прихожей, как слабая кисть сжала моё плечо отросшими ногтями. Я тут же остановился, понимая, что делаю нечто безобразно плохое, но потом всё-таки продолжил.

— Куда ты его понёс?

— Отдам, и нас выпустят.

— Что?!

Я рванул телом и выбрался из чужого захвата, так и не повернувшись к соседке лицом. Она же была и хозяйках пса, что тихо сопел у меня в руках, но не хочу позволять ей распоряжаться моей безопасностью. Сделаю то, что велено — отдам чёртову собаку, лишь бы выбраться отсюда.

— Нет, не позволю!

Я резко обернулся и отпрыгнул в сторону. Соседка запнулась об бугристый ковёр и развалилась на полу. Я пнул её по спине и выбежал из комнаты, поставив Мотю на землю. Он крутился на месте, преследуя свой крючковатый хвост. Веселится, что там ему до человеческих проблем? Волосатый коротколапый эгоист. Я запер комнату с соседкой внутри. Та забарабанила по двери, матерясь и ругаясь как в последний раз в жизни. Перешедшая на крик и вопль, режущий уши, она стала противна, и я подкрался к выходу из квартиры. Мотя проследовал за мной, тяжело дыша. Я пригляделся в глазок, но ничего за ним не увидел в темноте коридора. Теперь он похож на кишку, ведущую в никуда.

— Слава? Я тебя слышу. Отдашь собаку?

— Да. А вы пообещаете меня… нас отпустить?

— Обещаю. Клянусь своим инженерским титулом.

Я вернулся за псом, поднял его и открыл дверь, подпирая ту носком ступней, уже мокрых от пота и растаявшего снега. Георгий Владимирович стоял шагах в двух от меня, и его совершенно невозможно было узнать. Огромный некогда живот нависал пустой кожаной массой над коленями, выпадая из допотопного свитера. Впалые глаза спрятались на совершенно иссушенном лице, со рта капали бардовые слюни. Запах шёл такой, что меня чуть не вывернуло на пса, заворожённого тем же отвратительным зрелищем.

— Держите.