На осколках разбитых надежд (СИ)

— Значит, хорошо, что я не приняла пари Иоганна, — произнесла Лена, скрывая за шутливым тоном свое огорчение и легкую ревность, кольнувшую прямо в сердце иглой. И заметив недоуменный взгляд Рихарда, рассказала о разговоре с его дядей.

— Надо было вам раньше переговорить об этом. Не пообещай я матери, я бы подыграл тебе в этом споре, и ты бы получила эту плитку шоколада, — в тон ей ответил Рихард, а потом посерьезнел. — Я бы с большим удовольствием показал тебе эти земли. Густые леса Хайниха с древними пещерами и знаменитым вековым дубом. Айзенах, где родился Бах. Веймар, где работали Гете и Шиллер. И старый замок Вартбург — похожий на тот, что когда-то стоял здесь, на берегу озера. Уверен, тебе понравилась бы эта земля…

Лена только головой покачала грустно, а потом коснулась губами его губ, чтобы стереть этим поцелуем горечь, неожиданно наполнившую ее в этот момент. Она бы с большим удовольствием увидела все это в сопровождении Рихарда, беззаветно влюбленного в свой родной край. Но это было совершенно невозможно. И оба понимали это.

Следующее утро началось непривычно. Не было Биргит. Еще вчера домоправительница, как обычно целый день провела в Розенбурге, следя за работой прислуги, а сегодня не появилась даже после завтрака, после которого Рихард уехал с девушками из замка на своем черном автомобиле. Это было совсем непохоже на любящую дисциплину и порядок немку, потому не могло не встревожить Айке, Урсулу и Лену. Пусть она не питала особой приязни к неприступной Биргит, но все же не желала ей зла.

Только около полудня в замок прибежал Руди, видимо, сразу после учебы — с книгами подмышкой, и передал записку для баронессы от Биргит. Лена нетерпеливо ждала, пока та прочитает короткое послание. Может, хоть что-то та скажет, и станет ясно, случилось ли что-то или нет. Но баронесса промолчала. Только жестом отпустила Лену из своих комнат, и ей пришлось уйти, пытаясь распознать по памяти, как приняла баронесса записку.

Все рассказал Руди, задержавшийся в кухне замка, чтобы съесть кусок яблочного пирога и выпить горячего молока. Оказалось, что его старшего брата избили прошлой ночью около одной пивной в городе, и сейчас тот в госпитале, а родители поехали к нему.

— Странно, — заметила Лена, когда насытившись, мальчик взял книги со стола, и, поблагодарив Айке и Лену, побежал через парк к себе домой. — Он не кажется огорченным, хотя с его братом случилось такое несчастье.

— Неудивительно, — пожала плечами Айке, месившая тесто для хлебов. У нее, тощей, как жерди, были такие сильные руки от многочисленной работы, что мускулы так и перекатывались под кожей при каждом движении. — Руди и Клаус никогда не были близки, слишком большая разница в возрасте и мыслях. Вот с Эльзой, покойной дочерью Биргит, Руди был дружен. А с Клаусом никогда. И Эльза, и Руди даже побаивались Клауса. Он не жестокий мальчик, нет. Но и добрым его назвать сложно. Любил постоянно задирать брата и сестру и дразнить их. И не только их. Ох, как гонял по окрестностям он со своим отрядом всяких «красных» когда-то! Он даже приписал себе лишний год, чтобы попасть в армию, вдохновленный Аншлюсом[40]. С 1938 года в армии. Польша, затем вот Советы, — Айке замолчала на некоторое время, а потом продолжила после паузы. — Странно, что такое приключилось с ним. Не в том смысле, что кто-то, скорее всего, не сумел стерпеть от Клауса его обычной задиристости. Просто всем в округе уже известно, какой он может быть. С ним редко кто связывается. Себе же дороже обойдется при его знакомствах-то тут. Может, кто из Эрфурта? Или в гости кто-то приехал на Рождество неместный? Давай, Лене, не стой без дела. Поставь тесто поближе к плите, чтобы дошло быстрее. А то замешкались мы с тобой с хлебом-то… к ужину бы поспеть!

В голове у Лены что-то мелькнуло при словах Айке о том, что едва ли кто из местных мог избить Клауса. И тут же вспомнилось, как Иоганн говорил о необычной торопливости Войтека, когда тот помогал немцу готовиться ко сну.

Поляк был на заднем дворе, у гаража. Что-то ковырял под капотом грузовика сосредоточенно. Лена некоторое время приглядывалась к нему, чтобы понять, участвовал он в драке в пивной или нет. На его лице не было ссадин, а костяшка сбита в кровь только одна, на правой руке, но это могла быть рана и из-за ремонта. Только при Лене Войтек пару раз защемил себе палец и грязно выругался в голос. И повторил ругательства, когда вздрогнул от неожиданности, едва услышал голос Лены.

— Зачем ты сделал это?

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — произнес в ответ Войтек, вытирая тряпкой грязные руки. Несмотря на легкий холод, он был без куртки, в одной рубашке и жилете.

— О Клаусе. Зачем ты сделал это? Это ведь был ты. Я вижу это по твоим глазам, — настаивала Лена. Войтек не стал ничего говорить в ответ. Просто прислонился к грузовику и скрестил руки на груди, глядя на нее пристально. — Айке говорит, что у него есть влиятельные знакомые. Представляешь, чем это обернется?