На осколках разбитых надежд (СИ)

— Куда ты прешь, старая кляча, когда идут немецкие офицеры? — деланно разъярился Малыш Ралли под дружный смех своих товарищей в группке, которой они отделились от остальных сослуживцев. Все молодые, дерзкие, гордые своим положением завоевателя. Старушка, разумеется, не поняла его, но склонилась низко, что-то бормоча и прижимая сверток к груди. Но Малышу Ралли не угодили эти извинения, которых он не понимал. Он выдернул из рук женщины сверток и, развязав резкими движениями узел тряпичного шнурка, перевернул его под отчаянный женский крик. С тихим шелестом рассыпались черно-коричневые крупицы незнакомой Рихарду крупы на грязные доски настила и жижу под ногами. Женщина наклонилась, чтобы собрать эти зерна, и Малыш Ралли толкнул ее в спину, заставляя упасть на колени в жидкую грязь.

— На колени, русская сука. Только так нужно извиняться перед немецким офицером! — заявил он, а остальные молодчики заулюлюкали довольно и засвистели. В этот раз Тайнхофер не сумел удержать Рихарда за рукав шинели. В несколько широких шагов тот подошел к женщине и заставил ее подняться из грязи, в которой она ползала, пытаясь собрать крошечные зерна.

— Не надо! Вы уже не соберете… Оставьте же, я вам сказал! Вот, возьмите…

Рихард достал из портмоне десять марок. Он не знал, что потеряла женщина, и сколько это может стоить на рынке, но полагал, что ей должно хватить на что-то другое, если не эту крупу. Ему ни за что не забыть взгляд женщины, когда она подняла голову, несмело забирая из его пальцев деньги. Она была молодой. Наверное, его ровесницей или младше немного. И в то же время она была старухой. С седыми прядями волос под косынкой и тенями на лице, который оставил когда-то пережитый ужас или горе.

— Вы чувствовали в нем угрозу своему положению в полку? Чувствовали, что он может затмить вашу славу аса? — продолжал следователь. — Иначе почему у вас были такие напряженные отношения с штабс-фельдфебелем Беме во время вашего пребывания в Остланде? У меня есть сведения, что вы просто терпеть не могли друг друга. И только не говорите, что не помните. Мне уже надоедает эта старая сказка! Вам и так довольно было снисходительности с нашей стороны. Расскажите мне все сами, не усугубляйте ваше положение. Я искренне желаю вам добра. Эти методы, которые здесь используются, мне совсем не по душе, но только они порой способны помочь донести до подозреваемого, что это самый наилучший способ — признаться во всем. Просто напишите мне имена тех, кто состоит в группе, адреса, где они скрываются, их должности. Возможно, ваши сослуживцы… Возможно, даже кто-то из них выражал мнение, что необходимо прекратить войну, или сомневался в победе войск рейха, как это делали иногда вы. Да-да, вы думаете, что мы не в курсе бесед, которые порой ведутся в офицерских кружках в последнее время? Уверен, что тут ваша память точно не отказывала, потому что эти разговоры были и после вашей травмы. Помогите себе, фон Ренбек. Сотрудничество непременно зачтется во время суда.