На осколках разбитых надежд (СИ)

Ошибки не было никакой. Рихард! Его лицо, его голубые глаза, подкрашенные для усиления цветового эффекта рукой ретушера перед печатью, как и форма, и полосы банта, на котором на шее Рихарда висел крест с ненавистной свастикой, и петлички на вороте мундира. Даже до боли знакомые шрамы от ожогов, полученных в боях над Атлантикой, были видны у виска. Но взгляд был другой, какой-то чужой взгляд, который прежде Лена не замечала никогда у Рихарда. Похожий чем-то на тот самый, что появлялся во время их памятного визита в Орт-ауф-Заале и который так пугал ее своей странной отрешенностью и пустотой. Сейчас Рихард уже не улыбался обаятельно широкой белозубой улыбкой, как когда-то на подобных публикациях в печати. Было видно, что он напряжен, как и на том фото в газете на приеме в Адлоне. Настолько, что казалось, она видела желваки на его скулах, и стала более заметка ямочка на подбородке.

«Германия прежде всего!» — девиз Сокола Гитлера и героя нации майора фон Ренбек», — крупными буквами кричала обложка журнала. «Как истинный ариец я не боюсь ничего и никого, кроме Бога», — гласила очередная цитата, но уже шрифтом поменьше. «Я буду сражаться без малейшего страха за свою родину и лучше умру, но никогда не брошу на произвол судьбы свой народ!»

Глава 50

Лена все-таки купила этот журнал, отсчитав с легким замиранием сердца такое количество марок за тот, которое сейчас считалось для нее настоящим расточительством. Но не сделать этого не могла. Ей хотелось заглянуть под обложку и прочитать, что там написано про Рихарда, а продавщица наотрез отказалась показать статью:

— Идите-ка в библиотеку, фройляйн, и там листайте журналы. А тут нужно покупать. Тут все за марки!

Лене почему-то казалось, что она найдет внутри журнала ответы на свои вопросы, рой которых в голове только усилился. Но покупка не принесла ничего нового, кроме кадров с короткими подписями к ним. Эти иллюстрации девушка как когда-то в Розенбурге аккуратно вырезала и придавила стеклом на тумбочке у кровати. Это напомнило Лене о том времени, когда она помогала Иоганну вести хронику жизни Рихарда.

Интересно, показал ли кто-нибудь господину Ханке этот журнал, ведь тот не относился к числу выписываемой по почте периодики? И если он узнал об этой публикации, то кто вырезал ему эти фотографии, где Рихард был снят у своего самолета или в компании летчиков и механиков во время отдыха на базе? Кто вклеил в альбом цветную обложку? Катя? О, ей бы очень хотелось, чтобы Иоганн обратил именно на Катю свое расположение, чтобы он был добр к ней, как был когда-то добр к своему «Воробушку», чтобы защитил от всех нападок и бед, как защищал ее!

Слова на обложке ей не нравились, но их никак было ни замазать карандашом или чернилами, ни вырезать, и Лена оставила все как есть. Пусть они и пугали своим страшным предсказанием. Или давали ей понять, что ее подозрения, вспыхнувшие в душе пышным цветом при взгляде на фотографии с пышного нацистского приема, имели под собой все основания.