На острие

— Зато сегодня я смогу угостить тебя настоящим кофе! Утром зашла в магазин, похожий на рай для богатеньких, где продают кофе пятидесяти сортов, каждый из которых дороже другого. Похоже, что цену там устанавливают на каждое зернышко, причем продавцы могут рассказать, откуда оно доставлено и что за навоз использовали в качестве удобрения. Я купила три разных сорта — по фунту каждого, а заодно и кофеварку, которая разве что только пить кофе не умеет. Налью тебе чашечку. Я попросила размолоть зерна. Правда, в магазине попытались всучить мне и кофемолку, чтобы я пила только свежайший кофе, но я подумала, что пора остановиться.

— Конечно, ты была права.

— Попробуй. Скажи, как он тебе нравится?

Сделав глоток, я поставил чашку на стол.

— Хороший кофе, — признал я.

— И только-то?! Ох, Боже мой, Мэтт! У тебя за спиной тяжелый и долгий день. А я так разболталась. Почему бы тебе не прилечь? А я пока помолчу.

— Все в порядке, — сказал я. — Но сначала, если не возражаешь, я позвоню. Хочу связаться с Уорреном Хольдтке.

— С отцом Паулы?

— Он должен быть сейчас дома.

— Может, пока ты будешь разговаривать, мне выйти?

— Нет, — ответил я. — Останься здесь. Пожалуй, будет даже лучше, если ты услышишь то, что я собираюсь ему сказать. Тогда мне не придется повторять тебе все еще раз.

— Ну, если ты так считаешь...

Я кивнул. Она села на стул. Сняв трубку, я набрал домашний номер четы Хольдтке. На этот раз я даже не стал требовать, чтобы разговор отнесли на его счет. Ответила госпожа Хольдтке. Когда я спросил, дома ли ее муж, она сказала:

— Это господин Скаддер? Уоррен ждет вашего звонка. Минуточку, я сейчас его позову.

Хольдтке явно с трудом держал себя в руках.

— Боюсь, у меня дурные новости, — произнес я.

— Продолжайте.

— Паула мертва. Она погибла примерно в середине июля. Точнее определить дату мне не удалось.

— Как это произошло?

— Вместе с другом и еще одной парой она проводила уик-энд на яхте. Знаете, на таком небольшом скоростном судне с кабиной. Один из мужчин держал его на причале в Сити-Айленде. Они выплыли в открытое море...

— И произошел несчастный случай?

— Не совсем, — ответил я.

Я потянулся за чашкой и отпил немного кофе. Он был очень хорош.

— Сейчас большой спрос на скоростные катера... Уверен, мне не надо вам объяснять, что контрабанда наркотиков — это жестокий бизнес.

— Ее знакомые занимались контрабандой?

— Нет. Спутник Паулы был консультантом по вопросам финансового обеспечения. Второй мужчина также работал на Уолл-стрит, а женщина владела магазином кустарных промыслов. Все они были вполне достойными людьми. Нет никаких доказательств, что они употребляли наркотики, не говоря о том, что сбывали их.

— Ясно.

— Их яхта, однако, очень бы подошла для контрабанды. Это и превратило ее в приманку для пиратов. Вы знаете, что пиратство в Карибском море в последнее время вновь широко распространилось. Владельцы яхт обычно берут с собой оружие и открывают огонь по каждому судну, которое подплывает слишком близко. В северных водах пиратство пока редкость, но тоже постепенно превращается в проблему... Притворившись, что терпит бедствие, пиратская шайка подобралась к яхте, на которой находилась Паула. Пиратам удалось подняться на борт и сделать то, что они обычно творят в подобных случаях: перестреляв всех, они скрылись на захваченной яхте.

— Боже мой! — пробормотал он.

— Простите меня, — продолжал я. — Невозможно рассказать об этих событиях, не затронув ваши чувства. Насколько мне удалось выяснить, схватка была быстрой. Они поднялись на яхту с оружием в руках и не теряли времени. Вряд ли она долго страдала. Все погибли почти мгновенно.

— Господи! Как в наш век, в наши дни могут происходить подобные вещи? Услышав о пиратстве, представляешь головореза с серьгой в ухе, на деревянной ноге и с попугаем, как Эррол Флинн в кино. Человека другого времени.

— Понимаю вас.

— Скажите, сообщалось ли что-нибудь в газетах? Я не могу припомнить ничего подобного.

— Нет, — ответил я. — Официально это происшествие не зафиксировано.

— А кто был ее спутником? И второй парой?

— Мне пришлось кое-кому дать обещание, что я не буду разглашать имена. Если вы настаиваете, я нарушу слово, но мне бы этого не хотелось.

— Почему? Впрочем, догадываюсь.

— Мужчина был женат.

— Так я и подумал.

— Были семейными людьми и двое других. Только принадлежали они к разным семьям. Если бы разглашение их имен что-то могло исправить... Но это лишь добавит страдания их близким.

— Не могу с вами не согласиться, — признал он.

— Я не стал бы секретничать, если бы эти сведения потребовались для продолжения следствия, для анализа случившегося полицией или береговой охраной. Но дело было закрыто еще до того, как им могли бы заняться.

— Почему же? Из-за того, что Паула и ее друзья уже мертвы?