На острие красных стрел

Что делать? Кошелев решил посоветоваться с замполитом капитаном Александром Степановичем Воробьевым, человеком спокойным, рассудительным, имевшим большой опыт политработы во фронтовых условиях. В батальоне его любили и уважали.

Он предложил выслать по намеченному для отхода маршруту санную разведку — человек десять, — которую взялся возглавить.

Когда разведка ушла вперед, следом за ней двумя большими группами двинулся батальон. Первая группа — на санях, вторая — пешим порядком. Затем менялись. Таким образом за ночь преодолели немалое расстояние и рано утром вышли к небольшому населенному пункту. Вскоре Кошелеву доложили, что вокруг села — враг, а в лесу, ощетинившись круговой обороной, стоит дивизия генерала И. М. Пузикова. Кошелев направился туда.

Генерал сообщил ему печальную весть: Боевое Знамя 48-го полка утеряно, неизвестно где находятся командир полка майор Бунтин (в октябре его снова назначили вместо убывшего майора Кузминова) и начальник штаба майор Ершов. Затем добавил:

— Временно будете в составе моей дивизии. Поручено охранять тылы. Если вам что-либо станет известно о Боевом Знамени полка или о командире, немедленно докладывайте мне.

Со своим батальоном Кошелев добросовестно выполнил поставленную генералом задачу, уничтожив при этом 2 вражеских танка, 6 пулеметов и более сотни гитлеровцев, а одновременно предпринимал все возможное для розыска Боевого Знамени и командира полка.

К счастью, Боевое Знамя не было утеряно. Его спас полковой знаменосец старший сержант Е. Тарасенко. Когда фашистам удалось отрезать штаб полка от основных сил, Евдоким Пантелеевич бросился к знамени, снял его с древка и спрятал под гимнастеркой. Вместе с часовым рядовым Елизаркиным, отстреливаясь, стал уходить, к лесу. Елизаркина ранило в ногу — он упал и не мог подняться. Тарасенко взвалил его на спину и унес в лес. Был Евдоким Пантелеевич высоким, сильным и крепким, сильным не только физически, но и духом. Полковой агитатор, он вдохновлял однополчан не только пламенным словом, но и личным примером.

В лесу не удалось найти ни своих, ни партизан. На следующее утро, выбравшись из лесу, они увидели село, но приблизиться к нему не решились. День пересидели в рощице, постоянно наблюдая за окружающей местностью. Вечером добрались до села. Тарасенко тихо постучался в дверь крайней хаты. Вышла пожилая женщина и ахнула, увидев измученных бойцов. После недолгих переговоров согласилась оставить раненого Елизаркина у себя, пообещала надежно спрятать его и вылечить.

Я уже говорил, что в тот день, когда немцы нанесли по нашей дивизии контрудар, семь разведгрупп из моей роты находились в тылу врага. Три из них едва успели вернуться, остальным ничего не оставалось делать, как действовать самостоятельно, в зависимости от создавшейся обстановки. Разведчики продолжали свою работу, совершали нападения на важные объекты противника, брали «языков» и упорно искали свою дивизию. Одна из этих групп встретила в лесу Тарасенко и проводила его к своим.

В те дни все сильнее разгоралась Корсунъ-Шевченковская операция, все уже становился выход из мешка, в котором оказался враг, поэтому сопротивление гитлеровцев нарастало, они буквально зверели, свирепо бросаясь в отчаянные контратаки. И нередко бывало так, что в образовавшемся котле, в этом огненном пекле вперемешку с немецкими частями «варились» и наши батальоны, полки, в ожесточенных схватках отрезанные или отсеченные врагом от основных сил ила же сами прорвавшиеся в глубину обороны противника, чтобы бить его с флангов и с тыла, крошить его силы, тоже рассекая и отрезая. Называли тогда такую мешанину «слоеным пирогом» или «окружением в окружении».

Один из полков дивизии генерала Пузикова тоже оказался отрезанным от основных сил. А вместе с ним и батальон Кошелева. С боями пробивались они в направлении Медвин и вскоре встретились с частями, которые окончательно перекрыли немцам выход из мешка и образовали внутренний фронт наших войск в Корсунь-Шевченковской операции.

1 февраля 1944 года во второй половине дня в расположение дивизии после боев в тылу противника прибыли командир полка подполковник Бунтин, начальник штаба майор Ершов, комбат старший лейтенант Кошелев, его заместитель по политчасти капитан Воробьев и 14 человек личного состава с Боевым Знаменем полка.

Все это я узнал позже, а в тот день, придя в сознание посло ранения, увидел над собой небо, верхушки деревьев. И не сразу понял, где нахожусь. Попытался шелохнуться — острая боль пронзила все тело, заставила вскрикнуть.

— Лейтенант очнулся, — сказал кто-то.

Теперь я понял, что разведчики несут меня на плащ-палатке. Огнем жгло голень правой ноги и бедро левой.

— Его бы перевязать, крови много потеряет, — услышал чей-то голос.

— Давайте здесь, — распорядился Ясырев.

Мне наложили жгут. Стали переворачивать, чтобы перевязать бедро. Разрезали ножом штанину, нижнее белье.

— Гляди! — воскликнул кто-то. — Осколок торчит! Может, выдернуть его, а?

— Сейчас не надо, — сказал Ясырев. — А то кровь еще сильнее хлынет. Перевязывайте быстрее.

— Так нечем...