На острие меча

Сказать, что Диомен был огорчен, не сказать ничего. Он был глубоко, до последней клеточки тела, раздосадован и даже взбешен. После всего, что он для НЕГО сделал – и мог бы сделать в будущем, – Митридат удостоил его только коротким приемом. И никакой, пусть самой незначительной, награды, ни даже обещания ее в будущем! Ровным счетом ничего! А ведь он столько лет верой и правдой служил ему, порой рисковал жизнью. И, наконец, прилично потратился. Последняя миссия до дна опустошила кошелек, а Митридат, его повелитель, его кумир, одарил своего преданного пса лишь упреками в нерасторопности и глупости.

Что ж, раз так, он найдет способ возместить свои убытки, и даже с лихвой. В голове Диомена уже созрел план, ради осуществления которого он и не стал задерживаться в Пантикапее.

Двухколесная телега, запряженная старой клячей, со скрипом тащилась по дороге в Нимфей. До рассвета оставалось не больше часа, но он как раз успевал к первым проблескам зари добраться до города. Не стоило, чтобы его видели – у царя всюду свои глаза и уши. А по тому, как исказилось, а потом окаменело красивое лицо Митридата, Диомен понял, что человеку, о котором он сообщил как о предателе, долго не жить. Поэтому нужно было поторопиться. И поэтому он отправился прямо из дворца в соседний полис. Да, мешкать было нельзя: уродливое лицо Теламона, как обычно, тенью стоявшего подле повелителя, исказилось от гнева не меньше, чем у самого царя, сделавшись от этого еще безобразнее.

«Этот уж точно откладывать расправу в долгий ящик не будет», – рассуждал Диомен, подгоняя лошадку.

Нимфей только-только пробуждался, встретив его редким лаем собак и первыми криками чаек. Он привстал в тележке, вглядываясь в море: с десяток рыбачьих лодок выходило на утренний лов, два боевых корабля с убранными парусами стояли на выходе из гавани, словно вросшие в неподвижную гладь воды. Других судов в обозримом пространстве не наблюдалось, и Диомен облегченно выдохнул: значит, Теламона с его палачами в городе еще нет (а то, что тот выберет путь морем, сомнений не вызывало) и у него есть еще в запасе немного времени. Максимум полдня. Полдня, чтобы обстряпать свое дело и наполнить похудевший кошель увесистой горкой монет.

Диомен тронул поводья, и кобылка продолжила спуск. Дорога выровнялась, так что оставшиеся до городских стен две стадии они преодолели быстро. Стража как раз открывала ворота, когда тележка подъехала к ним.

– И куда ты прешь в такую рань? – недовольно проворчал один из воинов, широко зевая и даже не утруждая себя прикрыть рот рукой.

Оба были в полном боевом снаряжении – в шлемах и в блестящих железными бляхами кожаных панцирях, с мечами в доходивших до колен ножнах и широкими кинжалами за поясом.

«Спят, псы, а вырядились, как на войну», – отметил про себя Диомен, а вслух, не моргнув глазом, соврал: – Хочу выбрать свежей рыбки с первого улова. А то в прошлый раз припоздал, так досталась одна мелочь.

– Ну, это понятно, – протянул второй стражник, заметно старше первого, с короткой курчавой бородой, в которой уже пробивалась седина. – Наши хозяйки со своими корзинами первые лодки у самого берега ждут. Рыба и на прилавки не успевает попасть.

– Вот и я об этом, – живо закивал Диомен и как можно любезнее улыбнулся понятливому воину.

– Проезжай! – Молодой отступил в сторону, освобождая телеге дорогу, опять зевнул и опять не прикрыл рот рукой.

«Гадюка тебе в глотку, овца в шлеме!» – пожелал ему Диомен и, продолжая льстиво улыбаться, проследовал за стены.

Искать нужный дом не было необходимости, поскольку он хорошо знал, где живет человек, который сделает его сегодня богатым. Проехав гимнасий, он повернул направо, оставив слева дорогу к площади и гавани. А спустя сотню шагов осадил свою клячу у высокого бледно-желтого забора. Массивные деревянные двери одновременно служили и воротами. Помедлив немного, Диомен слез с телеги, подошел к ним и три раза ударил по медной пластине бронзовым кольцом.

Ждать пришлось недолго. Дверь открыл угрюмый детина с копной светлых волос. Окинул его оценивающим взглядом, в котором, однако, не было враждебности, почесал за ухом.

– Я к твоему хозяину. По важному и срочному делу, – предупредил его вопрос Диомен и застыл с заговорщическим выражением на лице.

– Входи. – Парень посторонился, пропуская его внутрь, затем закрыл на засов дверь. – Подожди вон там. – И указал на мраморную скамью в тени увитой виноградной лозой стены.

Когда он ушел, Диомена впервые захлестнули сомнения, а правильно ли он поступил, явившись сюда. И вести, которые он принес, и плата за них, которую он собирался просить, – вряд ли все это могло понравиться хозяину дома. А зная, что тот за человек, реакцию его на эти два обстоятельства нетрудно было предугадать. И все же репутация не приходит сама по себе, не падает с неба, подобно благостному дождю, и не одаривается богами. Ее приобретают, зарабатывают годами, порой на это уходит целая жизнь. А хозяин этого богатого дома слыл человеком своего слова.