На острове Буяне

- Какое такое Сельхозуправление!? Какой ещё Сельхознавоз?!. Я же - художник! - потряс он её за плечи. - Я в Топчихе два месяца художником работал. По ходу жизни.

Они снова пошли вдоль улицы.

- Я тогда ещё с Сонькой-керосинкой жил, - нервно уточнил Кеша.

- А в Повалихе? - вдруг вспомнил он, останавливаясь ещё раз. - Я же плакаты в клубе целый месяц рисовал! Даже забор частично покрасил. Розовой краской... С Ленкой-козявочкой жил, помню. В подсобном помещении.

- Ну вот, может, они тебе, в управлении, чего по художеству и подыщут! Подсобное чего-нибудь, - с готовностью подсказала Бронислава.

Кеша неприязненно стал рассматривать тёмное бревенчатое здание Сельхозуправления, круглую заснеженную клумбу перед ним, похожую на огромную ватрушку, и казённый яблоневый сад - деревья за забором стояли, будто в деревянных подстаканниках, защищённые дранкой от ночных зайцев.

- Ну! Будь что будет. Чего хочет женщина... - громко заявил Кеша.

И тронулся было с места. Однако тут же озаботился:

- А чего она хочет, она и сама никогда не знает, - попятился он. - Парадокс!

- Иди давай! - Бронислава толкнула его в спину кулаком.

- Эй, слушай! Ты потише. Рука у тебя... Нет, это не женщина, а метательница какая-то. Я что тебе - ядро, чтобы запускать меня в трудовую жизнь таким насильственным образом? Безобразие.

- Давай-давай, - рассмеялась польщённая Бронислава. - Я вон на лавочке подожду. Только сядь от него подальше там, от Ильшина. А то он не любит. Они там весь день трезвые бегают. Бумажки наперегонки таскают. Я сама видала, не один раз! Ильшин - он пьяного духа капли не терпит. Они, Ильшины, такому, как ты, из своей посуды дома-то, у себя, напиться не дадут. Из гостевой только. Хоть и из нарядной, а всё ж - не из своей. Чтоб чужой дух бы ни во что в жизни не проникал... Ты уж не дыши там на него, Кеш. На Ильшина.

- А что? Пахнет? - обеспокоился Кеша.

- Ничего, не сильно... Сядь, в общем, подальше.

Бронислава смела варежкой снег с лавки - с той, которая стояла за клумбой. И устроилась, чтоб не мело в лицо. С длинной доски почёта передовики, в лёгких рубашках и летних нарядных платьях, счастливо глядели на Брониславу сквозь летящий снег, щурясь от жаркого солнца. А с такой же длинной доски, "Вы служите, мы вас подождём", улыбались остриженные наголо парни, одетые потеплее - в фуфайки. Лобастый и весёлый, Витёк победно махал ей с фотографии рукой, в которой была зажата полосатая косынка самой красивой и самой тонкой девушки Буяна - Ксенечки Макаровой. И Бронислава помахала ему варежкой из метели тоже.

- Ничего, - успокоила она сфотографированного Витька насчёт Ксенечки. - Родит - раздастся: никуда не денется. Выправится!.. Зато без тебя она на танцы не ходит. Дома всё кого-то вяжет, Вить. Вязельным крючочком. Да заочно на сырного инженера учится, не перестаёт. Вот.

Она сунула руки в рукава пальто и ссутулилась, пока никто не видит: так сидеть было и теплей, и уютней.

- Бронь! - прокричал кто-то из метели.

Макарушка Макаров, начальник гражданской обороны, стоял по ту сторону клумбы. Он махал красной папкой над волчьей своей шапкой:

- Ты чего не в Заготзерне?

И Бронислава выпрямилась так, что помолодела:

- Вот, Макарушка, прохлаждаюся!.. - засмеялась она от радости. - Около сада нашего сижу. Помнишь, яблоньки-то мы в пионерах как сажали? Я яму копала, а ты мне в капюшон воды из банки налил. Я и не заметила: полил ты меня, как яблоньку... А я думаю, чтой-то за офицерик такой молоденький, в унтах да в военной фуфайке, мне издалёка кричит? А это ровесник оказывается - ты! Распуржилось как, не сразу видать.

- Витьку написала? Насчёт народной дружины? - прокричал Макарушка.

- Ну, - сияла Бронислава, запахивая полы синего пальто потуже - для красоты. - Как только, так сразу!

- Вернётся - ротой в ней командовать будет. Мы теперь, в ГО, народное ополчение укрепляем!

- От этих, что ль? Забываю...

- От заграничников. Город которые захватили. Цены только на всё повышают, как кожу с людей живьём сдирают. Слой за слоем. И свет, и тепло у городских поотключали, чтоб денег побольше из них выжать. Они, заграничники, по-культурному называются - олигархи. Бизнесмены. А по-старому - аспиды. Вон, в Ключах да в Шерстобитове всю власть они скупили и абрекам за деньги перепродали. И наши теперь у абреков - в батраках все. Они же прописываются везде за взятки, абреки разные. Таким образом теперь, Бронь, города и сёла наши оккупируют! Потом звериный закон свой устанавливают для нас, для русских. Рабовладельческий. Как для туземного населения.