На острове Буяне

- Что? К весне готовимся? - всё ещё рассчитывал Кеша услышать в доме живой человеческий голос.

- Протрезвей сначала, - неуважительно сказал Антон, возвращаясь к своему занятию. Он попробовал, прочно ли сетчатый край закреплён за блестящую каретку кровати, провёл челнок в ячейку, захлестнул новый узел и потянул на себя для крепкости.

- Я не против, если надо помочь... Не сейчас, а вообще! - пригладил Кеша волосы на лысеющей своей макушке. - Сейчас я пытаюсь определить фронт работ - заранее. На далёкое будущее.

- Эх, Яппония, страна косоглазых. Ну, золу надо на чердак поднимать! - неохотно отозвался всё же Антон. - Подсыпать, где опилки осели. Для тепла.

- Что ж. Не устроюсь в городе - вернусь и перетаскаю. Без меня не начинайте! - распорядился Кеша. - ...Кстати, как вы относитесь к переезду? В город? Это же всё можно продать.

Нина стала наматывать нить гораздо быстрее, и огромная катушка на полу застучала, задёргалась и нервно заплясала.

- Продать - всё можно, - вывязал новую ячейку и затянул новый узел Антон. - Да продавать-то ведь любит тот, кто сам не наживал... А ты про это лучше у Витька спроси. Витёк из армии приедет, он тебе всё про продажу объяснит. Популярно.

И остриё металлического челнока в его руках неприятно блеснуло в Кешину сторону.

Ещё Кеша услышал, выходя из комнаты, как Нина внятно произнесла ему в спину слово непонятное и, может быть, очень обидное:

- Ну, мотовило!

А Антон вздохнул сокрушённо:

- Эх, Яппония...

Однако кешин комнатный тёмный страх уже развеялся от разговора. Сбегав по нужде, он постоял во дворе. Звёзд на небе почти не было, а те, которые всё же светили из небесной глубины, сияли игольчато и неприятно. Надо объяснить Брониславе, и построже, что её жизнь отныне должна быть целиком подчинена одному - раскрытию его таланта, решил Кеша. Пусть выбирает - или-или. В ту минуту во дворе у Корбейниковых коротко взвыла, словно зевнула, цепная собака.

- Цыц! - прикрикнул на неё из-за забора Кеша. - Цыц!

И тут зловещая волна протяжного собачьего воя взлетела над тихим селом и зависла в морозной вышине на долгой нескончаемой ноте.

- Бобик! Ты что это? - озабоченно спросил за забором Иван.

А зинаидин голос ответил откуда-то из кромешной темноты:

- Да он не во двор воет. Со двора.

Потом соседское крыльцо осветилось электричеством. Звякнуло ведро. И Кеша удивился тому, что не догадался раньше сойтись с соседями поближе. Он быстро запахнул "болоньку" на животе и трусцой выбежал на улицу прямо в калошах.

- Аришка-а-а, - протяжно и тоскливо звала Зинаида с крыльца. - Да что за наказанье? Домой не загонишь. Мороз-то какой - прям лицо сводит.

И голос Ивана отвечал ей со двора добродушно:

- Так дети же!.. Играют, поди.

На улице Кеша замешкался, пытаясь разглядеть в темноте тропку, протоптанную к Коробейниковым. Как вдруг прямо перед ним прогрохотал оглушительный выстрел. И что-то ощутимо пролетело над ухом. Кеша резко вскинул голову. На лавочке, у калитки Коробейниковых, в полосе рассеянного света, падающего из сеней, смирно сидела девочка в зелёном пальто, закутанная большим клетчатым платком, с самодельным пистолетом в руках, направленным на Кешу, и безмятежно качала ногами в коротких валенках. Из ствола, примотанного проволокой к деревянному струганному ложу, шёл дымок.

- Аришка! - закричала Зинаида с тёмного двора гораздо резче. - Опять?!. Ты же к тётке Матрёне книжки старые читать ходишь! Икону над своей кроватью повесить заставила, а сама? Вот я тебе сейчас...

- Не бушуй, - снова раздался в темноте мирный голос Ивана. - Дети же.

- Какие это дети? Это - бандиты, а не дети! - не унималась Зинаида.

- ...Может, они веру нашу защищать готовятся, откуда мы знаем? - негромко рассудил Иван по ту сторону забора. - Ничего мы про них наперёд не знаем. Кому какие пути лягут... Так что, молчи крепче, Зинаида.

- Ну-ну, защищай их, гуляка! Гуляка, полуночник, - привычно ворчала на него Зинаида. - Аришка, марш домой, сказала!

Девочка нехотя слезла со скамейки, засунула пистолет за пазуху, под платок, и стала толкать калитку, налегая плечом. А Кеша тут же передумал идти к Коробейниковым - он резко повернул назад, оглядываясь на девочку с досадой.

- ...Зачем ты это делаешь? - спросил он её всё же издали.

Но девочкин клетчатый платок - клетки были коричневые и белые - мелькнул в проёме калитки и пропал. "Уходите отсюда!" - словно донеслось до него с кладбища: "Они спят все!"

- Бр-р... Дикари, - передёрнулся Кеша. - Неуправляемая стихия подрастающих отсталых, тёмных, деревенских масс. Нет, с этим необходимо покончить. Надо будет подсказать директору школы. При случае, конечно.

Но девочкин голос прозвенел вскоре - чисто и безбоязненно, с соседского крыльца:

- Мам! Я горохом... А картечь у папы не брала ни разу.

- Отдай, сказала... Это кто тебя научил? Лёха научил?

- Он всех научил.

- Все матери замучились пистолеты в огороды кидать!

- Он ещё нам сделает.

А Иван рассмеялся:

- Ничего, кидай, Зина! К осени из них пулемёты вырастут...

Кеша почесал шрам под шапкой. Идти домой ему не хотелось.